Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
Наконец он вытащил насос из бадьи, протер тряпкой от керосина и снова попробовал отвинтить болт, но он не поддавался. Тогда дядя Гриша нагрел насос паяльной лампой, и болт стал вывинчиваться. Так он вывинтил все болты, разделил насос на две части, постучав по нему молотком, и внимательно изучил внутренности насоса, после чего сказал, что отремонтировать можно, и положил обе половинки обратно в бадью с керосином.
— А теперь пора обедать, — сказал он.
У меня тоже бурчало в животе от голода. Мы пошли по дороге между огородами, и около конного двора дядя Гриша засвистел, вложив пальцы в рот. Свист был очень резкий и громкий. На другой стороне реки раздался лай, и вскоре показались бегущие лошади, а за ними собака. Мы попрощались у нашего двора.
— Ты заходи ко мне в кузню, — сказал дядя Гриша. — Шорскому будешь учиться и мне помогать.
Я был очень рад предложению, о чем сразу же и сообщил старшему товарищу.
Плотники закончили настил моста, но отбойных бревен не было. Кто-то выпустил моих утят на лужу. Я хотел пройти мимо них, но не тут-то было. Они выскочили из лужи, окружили меня и побежали вслед за мною домой. По случаю воскресенья отец был дома. Они с Мишей крыли толем ту часть крыши, которая протекала. Раньше они говорили, что к зиме надо перекрыть всю крышу тесом, но теса не было, поэтому решили покрыть часть крыши толем.
— Где шатался? — спросил меня отец.
— Я не шатался, а был в кузнице с дядей Гришей. Он обещал, что насос отремонтирует.
За обедом отец сказал, что первого и второго мая они с матерью и Мишей пойдут в лес заготовлять дрова на зиму, хоть и поздно уже, да и береза в лист пошла. Лесничий выделил нам участок недалеко от леспромхоза, где было много березы и осины. Возить оттуда будет нетрудно. Конечно, они втроем не смогут за два дня напилить и наколоть дров на всю зиму, поэтому их придется складывать в кряжах, а летом по мере возможности вывозить из леса, чтобы пилить и колоть дома.
— А мы что будем делать? — спросила Аня.
— Вам придется первого идти на демонстрацию и петь в хоре, а потом поливать огород. Иван будет следить в оба глаза, чтобы куры не попортили посадки, а Владимир пусть занимается утятами и цыплятами, для которых мать приготовит еду на два дня.
— А рыбачить мне можно? — спросил я.
— Можно! Мы рыбе всегда рады. Мало поймаешь, так утятам скормишь. А после рыбалки по дороге лебеды нарежешь для корма. Котомочку с собой бери на рыбалку.
— А что куры могут сделать в огороде? Это же не свиньи! — сказал Иван, явно недовольный тем, что ему придется торчать в огороде.
— Разгребут посадки, и растения засохнут. А другой рассады или семян у нас нет, да и поздно будет снова выращивать. Что будешь есть зимой? — сказал ему отец. — Или ты еще мало голодал?
Меня такое распределение устраивало, но хотелось тоже сходить на демонстрацию. В Калтане были демонстрации, но мы не ходили.
После обеда я сбегал к Толе, чтобы договориться о рыбалке назавтра. А у Миши под вечер нашлось время закончить мой парусник, и мы пошли на лужу. Миша настроил руль и парус так, чтобы он шел почти против ветра. Ветер был очень слабый, временами ощущалось легкое дуновение воздуха. Тем не менее парусник шел медленно по курсу, а иногда совсем замирал на месте. Для меня же было чудом, что парусник шел туда, куда его направляли. Миша объяснял мне, как устанавливать парус в зависимости от направления ветра, а руль — в зависимости от силы ветра и пути парусника. Хорошо иметь такого брата, который всему научит!
Наутро мы вышли из дому так рано, что только самые верхушки сосен освещались встающим из-за горы солнцем, а у нас в долине только светало. Опять была холодная роса, но на этот раз я надел мою старую фуфайку, однако ноги были ледяные. Толя пришел одновременно с нами. От реки шел пар. Толя первым поймал крупную сорожку, а потом и у нас пошло. Миша взял с собой Ванину удочку и, поймав хорошего пескаря, решил поставить жерлицу. Он зацепил пескаря за верхний плавник, поднял грузило, воткнул удилище подальше от нас в берег над осокой и забросил живца в воду. Мы продолжали ловить в основном чебаков, пескарей и сорог. Миша поглядывал на вторую удочку. Леска шевелилась — значит, живец еще жил. Когда солнце осветило лес на противоположном берегу, начался клев окуней. В это же время удочка с живцом резко изогнулась вниз, и Миша помчался к ней, оставив свою удочку, поплавок которой тоже нырнул. Я показал Толе на удочку, так как она была слишком тяжелая для меня. Он подсек и вытащил большого окуня, а Миша выбросил на берег щуку. Она была сантиметров тридцать длиной. Мы не могли оторваться от своих удочек, так как рыба клевала бесперебойно. Миша поймал еще одного пескаря и снова поставил на живца. Мне и Толе было не до щук. Мы непрерывно подтаскивали окуней, ершей, сорожек, чебаков и пескарей. Миша вытащил на живца громадного окуня и решил кончать рыбалку, но мне и Толе совсем не хотелось уходить с такого клева. Но Миша был непреклонен: ему сегодня нужно заканчивать посадки в огороде.
— Такой клев означает, что погода испортится, — сказал он. — Поэтому нам нужно всё высадить и нарезать гору пихтовых лап, чтобы закрыть всходы на случай снега.
На небе не было ни облачка, солнце уже начало пригревать и на нашем берегу. Миша взял с собой всю нашу рыбу и сказал, чтобы я не забыл нарезать в котомку лебеды. Сам он тоже резал и складывал в свою котомку крапиву и лебеду по дороге к свинарнику.
Мы с Толей продолжали ловить еще около часа, а клев всё не спадал. Наконец Толя решил, что ему тоже пора в огород. В то утро мы говорили совсем немного, но мне показалось, что Толя стал относиться ко мне не как к малявке, а как к товарищу.
— А Миша не соврал насчет снега? — спросил он.
— Миша никогда не врет. Но мне тоже кажется, что снег не пойдет, ведь уже лето. Хотя в прошлом году в Калтане выпал снег в середине мая.
— Здесь тоже был снег в мае. Я заготовлю на всякий случай солому, чтобы закрыть высаженную рассаду. Картошка у нас еще не взошла, а огурцы, капусту и помидоры уже высадили.
Мы разошлись, довольные рыбалкой. По дороге домой я наполнил свою котомку лебедой, срезая только верхушки, потому что стебли были толстые.
Дома Миша и мать с Иваном поливали огород. Я наскоро съел оставленный мне кусок хлеба и выпил молока. К нам пришел из своего огорода дядя Коля: ему нужно было спросить мать, что говорит отец об обещанной начальником муке.
— Голодно становится, — сказал мрачно дядя Коля. — Ночью пойду на косачей, а то нечего поставить на стол к Первомаю.
Мать сама не могла сказать ничего о муке, но обещала дать вечером буханку хлеба, когда отец придет с работы. Миша рассказал дяде Коле об утреннем необычном клеве, и тот согласился, что это может быть к непогоде. К тому же у него разболелась нога. Миша сказал, что пойдет резать пихтовые лапы.
— Ты, пожалуй, прав. Пойдем к колдунье! Она точно скажет.
— К какой колдунье?
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
