– Теперь понятно, почему он так настойчиво пытался объявить Мегги своей дочерью. И почему хотел заставить Аннору выйти замуж за Эгана.
Торманд кивнул:
– Потому что ему нужен был наследник поместья, которым он завладел обманом.
– Наверняка такому человеку, как Маккей, было унизительно сознавать, что он не может стать отцом. Как тебе удалось об этом узнать?
– Мне рассказала одна любовница Маккея. Как-то Маккей неожиданно поделился с ней, что они так давно вместе, что люди уже начали судачить о том, почему у них нет детей. И он не может больше молча сносить такие разговоры. И Доннел заставил эту женщину целый месяц тайком встречаться с Эганом, пока она не забеременела от него, и все решили, что это ребенок Маккея. Он под страхом смерти запретил ей когда-либо упоминать имя Эгана и велел объявить всем, что станет отцом.
– Что же стало с этим ребенком?
– Эта девочка живет в деревне, в одной бездетной семье, и новые родители любят ее, как родную.
Джеймс покачал головой:
– Да, похоже, у Маккея много секретов.
– Это верно. И он имел обыкновение заботиться о том, чтобы те люди, которым были известны его секреты, унесли их с собой в могилу.
– Ну ладно! А теперь мне пора переговорить с дамой моего сердца, – сказал Джеймс, поворачивая в сторону спальни Анноры.
– Надеюсь, что сегодня за ужином мы поднимем тост за твою предстоящую свадьбу.
Джеймсу и самому этого хотелось, но он нервничал, потому что не был уверен в том, что у него все получится, как надо. Джеймс не сомневался, что Аннора хотела его с такой же страстью, с какой он сам хотел ее. Однако он не был до конца уверен в том, что ее чувства к нему глубоки настолько, чтобы стать прочным фундаментом брака. Джеймсу хотелось, чтобы Аннора его любила по-настоящему. Ведь у него за плечами уже был опыт неудачной женитьбы, поэтому если Джеймс когда-нибудь женится во второй раз, он должен знать точно, что с женщиной, с которой он собирается делить постель, он близок не только физически, но и сердцем, и душой.
Аннора вздохнула и села на кровать. Прекрасно понимая, что ей нужно покинуть Данкрейг, она каждый раз находила все новые и новые причины для того, чтобы задержаться здесь еще ненадолго. Но похоже, у нее в запасе больше не осталось отговорок. Джеймс поправился, в Данкрейге все в порядке, а Мегги пребывала на седьмом небе от счастья оттого, что Джеймс оказался ее отцом, Аннора понимала, что чем дольше она откладывает свой отъезд, тем тяжелее для нее будет пережить боль расставания с Джеймсом и малышкой Мегги.
Возможно, ей даже придется оставить Мунго. Когда она подумала об этом, слезы стали застилать ей глаза. Она гладила кота и с горечью думала о том, что ее родственники наверняка будут считать, что держать животное в доме – глупая затея.
– Я глупая, бестолковая женщина, – пробормотала она вслух.
Мунго тихо мяукнул и стал тереться о ее руку. Аннора начала чесать Мунго за ушком.
– Мунго, я люблю Джеймса, люблю всем сердцем. Не могу без него жить. Он нужен мне, как воздух, но я должна оставить его. Ведь он лэрд. А кто я? Я незаконнорожденная, без гроша за душой. Кому нужна такая жена? Лэрду сэру Джеймсу Драммонду нужна другая, более достойная супруга.
Кот перевернулся на спину, показывая живот:
– Знаю, Мунго, заботы простых людей тебя мало интересуют, но мог бы хотя бы притвориться, что мне сочувствуешь. – Аннора осторожно погладила кота по животу. – Однако мне нужно наконец решить, куда именно мне пойти и кому из родственников навязаться. Хотелось бы найти такого, который бы жил неподалеку от Данкрейга, потому что мне очень хочется видеть, как растет Мегги.
Подумав о Мегги, Аннора улыбнулась. Девочка безоговорочно приняла Джеймса, ни на минуту не подвергая сомнению то, что он – ее отец. Все видели, с каким восторгом она относилась к Джеймсу. Взаимопонимание между ними родилось с первой минуты их знакомства, когда еще Джеймс предстал перед всеми в обличье мастера-краснодеревщика Рольфа Ларусса Лавенжанса.
Аннора усмехнулась, вспомнив о вымышленном имени, которое взял себе Джеймс. В переводе это имя значило «волк», «рыжий» и «месть». Аннора считала, что было очень опрометчиво со стороны Джеймса выбрать себе такое имя, которое могло возбудить подозрения. Если бы Доннел не был невеждой, он бы мог догадаться, кто такой Джеймс, стоило ему услышать его имя.
– Господи, как он рисковал, – пробормотала Аннора. – В Данкрейге мог случайно оказаться кто-нибудь, кто знал французский язык и был на стороне Доннела, или, что менее вероятно, кузен мог засесть за книги. А еще удивительно то, что мне часто снился сон о рыжем волке с зелеными глазами. Так что, судя по всему, наша встреча была предопределена свыше. Это судьба. Доказательство этому – мой странный сон об этом волке. Словно кто-то вел меня там, на небесах, словно кто-то пытался дать мне знать обо всем заранее. Как хочется, чтобы мне также дали знать свыше, как помочь Джеймсу и Мегги и при этом как сделать так, чтобы мое сердце в конце концов не оказалось разбито. – Аннора вытерла слезу, скатившуюся по щеке. – Я понимаю, что теперь справедливость восторжествовала, и я благодарна судьбе за это. Но я прошу тебя, судьба, чтобы ты была благосклонна ко мне и не заставляла меня любить того, с кем я должна расстаться.
Мунго вдруг сел, затем спрыгнул с кровати и подошел к двери. Он не мяукал, как обычно делал, когда хотел, чтобы его выпустили из комнаты. Думая о том, что она будет скучать о своем коте, Аннора поднялась и подошла к Мунго. Все это время, пока Аннора жила в Данкрейге, Мунго был ее верным товарищем, потому что Доннел не разрешал ей заводить друзей среди людей.
– И теперь, когда я вольна выбирать, где мне жить и с кем дружить, я должна уехать отсюда, – пробормотала она, отворяя дверь коту.
– Почему ты считаешь, что тебе нужно уезжать отсюда?
Глава 22
На мгновение в голове у Анноры мелькнула мысль, не захлопнуть ли ей дверь прямо перед носом у Джеймса. Очевидно, это было написано у нее на лице, и Джеймс это увидел. Потому что он мягко, но требовательно отодвинул Аннору и, выпустив Мунго, затворил за собой дверь и закрыл ее на задвижку. И очутился в ее спальне, где Аннора совсем не хотела его видеть. Оказаться наедине с этим мужчиной было небезопасно для ее бедного девичьего сердечка.
Тем более что Джеймс был сегодня необыкновенно хорош собой. В изысканной одежде, со своими золотисто-рыжими волосами Джеймс выглядел как и подобает настоящему лэрду, готовому взять власть в свои руки и управлять своим краем и своими землями, а также укрепить эту власть с помощью новых друзей, союзников. И с помощью удачной женитьбы.
Анноре больно было на него смотреть, потому что она внезапно поняла, какая пропасть их разделяет. Она заранее решила, что будет держаться с ним холодно и отстраненно, чтобы потом, когда он уйдет, не страдать очень сильно. Однако теперь она понимала, какой это был глупый план. Джеймс уже врос в нее, стал неотъемлемой ее частью. И это уже ничто не может изменить.
