Книга Осень на краю света - Дмитрий Заваров

— …не было и нет, — проворчал Юрий Григорич.

— Не боись, Пономарь!

Отец Димитрий стоял у распахнутой двери склепа, курил, спрятав папиросу в горсти — от ветра и дождя. Внутри толстых кирпичных стен штормовой напор ливня практически не ощущался, только со стороны входа изредка залетали ледяные языки ветра.

Склеп представлял из себя низкое каменное помещение примерно три на три метра. Посередине симметрично располагались два надгробия: известняковые плиты, когда-то покрытые богатой резьбой, теперь же выщербленные, с многочисленными трещинами и сколами. Юрий Григорич помнил, что, когда он лазил сюда в детстве, поверху на этих плитах еще можно было различить какие-то надписи, а теперь еле-еле угадывались контуры крестов.

Пол склепа был засыпан крупной гранитной крошкой, вдоль боковых стен тянулась низкая кирпичная лавочка, а у противоположной от входа стены стояла толстая, высотой под два метра, металлическая колонна, вся в чугунных завитках и узорах. Говорили, что раньше она служила постаментом для бюста генерала, но вживую сам бюст никто не видел, и когда он исчез с постамента — тоже никто не знал. Справа на колонну опиралась хлипкая деревянная стремянка, вся усыпанная разноцветными потеками краски.

Юрий Григорич сидел на левом надгробии. Две керосинки — летучие мыши — стояли рядом с ним, освещая обстановку теплым розоватым светом. Снаружи перед дверью колебалась сплошная пелена дождя.

— Зачем тогда было парня посылать следить? — спросил Пономарь, разглядывая шумящую дождем темноту.

— Я, что ли, этот ливень заказал?

Отец Димитрий обернулся, на его бороде и отворотах шинели заискрились мельчайшие звездочки брызг. Юрий Григорич хмуро отвернулся, потом кивнул, признавая правоту товарища.

— Бессмысленный риск, — пояснил он свое недовольство.

— Парень хорошее дело делает, — возразил священник. — Что тут бессмысленного?

— А какой смысл, если мы его сигнал не увидим?

— Так он-то этого не знает.

— И если эта тварь не полезет сегодня, так и проторчим под землей всю ночь?

— Ну, придется. А какие варианты?

И снова Юрий Григорич промолчал, соглашаясь. Все дело было в том, что ровно посреди груди у него лежала спокойная, холодная ненависть — он ощущал ее именно физически, как какой-то отдельный внутренний орган. Она не давила, не мешала дышать — она просто лежала, чуть перекатываясь при ходьбе. И заставляла совершать поступки. Именно из-за нее он, не задумываясь, пошел штурмовать Хуньку. И сейчас, даже не будучи уверенным в результате, готов был лезть в шахту воздуховода. Если есть шанс достать там того, кто…

— Какая вероятность, что сегодня он туда спустится? — спросил Юрий Григорич.

— Большая. Мы отработали Хуньку, мы убили его упыря…

— Мы убили не упыря! — перебил Пономарь.

— Знаешь… — начал отец Димитрий, но отмахнулся. — Ладно. Короче говоря, он понимает, что мы уже разобрались, что он из себя представляет. И осталось только выяснить: кто он?

Отец Димитрий подошел к колонне, запрыгнул на надгробие и заглянул в отверстие… Им пришлось серьезно повозиться с крышкой. Плоский чугунный блин, прикрывающий колонну сверху, отрывали больше часа. Погнули лом и сломали два топора. А когда оторвали, выяснилось, что в одной из завитушек навершия скрывался рычаг, повернув который, можно было разом отодвинуть все восемь щеколд, запирающих крышку…

— Да так-то, если порассуждать, тут колдуном кто угодно быть может, — сказал Юрий Григорич. — Этот мой родственник не самый подходящий кандидат.

— Он теперь знает, что мы тоже многое умеем. По его части. Значит, допускает, что мы могли у его упыря узнать.

— Это не упырь!

— Ну да.

— Как узнать? — спохватился Юрий Григорич.

Отец Димитрий спрыгнул с надгробия и, запахнув полы шинели, уселся напротив.

— А вот так, — сказал он, внимательно глядя в глаза товарища. — Ее можно было отвязать от хозяина, и тогда она сама пошла бы к нему. Чтобы отомстить. А мы бы пошли за ней. Знаешь, почему я не стал этого делать?

— Знаю, — кивнул Юрий Григорич и полез за папиросами.

— Перекуривай и спускаемся! — сказал отец Димитрий, вставая.

— Уже?

— А чего ждать? Пока петухи прокричат?

Папироса прогорела непростительно быстро, хотя Юрий Григорич затягивался очень экономно. Лезть не хотелось. Почему — непонятно: это не был страх. Представил, что там, в темноте поджидает кто-то, готовый убить — и никакой реакции, инстинкт самосохранения даже не пошевелился. Не боялся за себя, это факт. Но лезть не хотелось. А отец Димитрий уже ждал его, поставив ногу на перекладину стремянки. Юрий Григорич вздохнул и выкинул окурок.

— Лампу давай. — Отец Димитрий протянул руку.

Неудобно — отметил Пономарь, наблюдая сверху, как священник собирает полы шинели, как цепляется за скобы рукой с зажатой в ней дужкой керосинки. Лампа, болтаясь из стороны в сторону, тихо позвякивала — в той же тональности, что и ведро, опускаемое в колодец. Был раньше на деревенской площади колодец…

— Ну чего замечтался? — гулко крикнул снизу отец Димитрий. — Лезь. И поаккуратнее, ногами по перекладинам не шоркай, на меня мусор летит.

Юрий Григорич снова вздохнул и, так же неуклюже маясь с керосинкой, полез в шахту.

Снизу ощущался приличный ток пропахшего плесенью и мокрой землей воздуха, с влажных шершавых скоб осыпались хлопья ржавчины. Запоздало испугавшись, что гнилой металл может не выдержать, Пономарь представил грустную картину: как он срывается вниз, увлекая за собой товарища. До дна было примерно метров десять — они замерили веревкой.

Ржавые железные стенки сменила аккуратная кирпичная кладка в серых разводах плесени. Все пространство было заполнено натужным пыхтением и шорохами. Прямо перед глазами Юрия Григорича суетливо прополз маленький мохнатый паук. Над головой уже сомкнулась темнота, раскачивающаяся лампа гоняла по стенам кургузые тени. Снизу выругался отец Димитрий: благодаря своеобразной акустике ругательство прозвучало очень торжественно и грозно.

— Ты чего там? — сдавленно поинтересовался Пономарь.

— Сказал же, ногами не елозь! — прогудел колодец.

— Ну извини!

И тут же сам высказался непечатно — случайно коснулся щекой раскаленного стекла керосинки. Дыхание снизу внезапно стихло, а через мгновение донеслись глухой удар и жестяной звон. Кое-как изогнувшись, Юрий Григорич посмотрел в шахту: отец Димитрий стоял на сером бетонном полу — до него было не больше трех метров, — а противоположная от лестницы стена полукругом обрывалась на уровне ног. Спустившись еще немного вниз, Пономарь спрыгнул рядом со священником.