Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
– Наконец-то. – Лука захлопнул крышку капота. – Как тебе хватает сил копаться в этом днями напролёт?
– Обычно такая работа не занимает весь день. – Феликс заглушил двигатель. Его выражение идеально соответствовало скисшему аромату молока из забытой бутылки, который становился всё сильнее с наступлением вечера. С какой бы ноги Феликс ни встал, выбираясь из секретного отсека грузовика, она была не та.
– Расслабься, – бросил ему Лука, хоть сам не думал последовать собственному совету. Давно стемнело, а фройляйн ещё не вернулись с разведки. До конца отведённых двадцати четырёх часов оставалось немного времени, но Победоносного это не утешало, он всё равно каждые пять минут бросал взгляд на дверь амбара. – Мы всё починили.
– Всё починили? – Цвет возвращался к лицу механика. Должно быть, тело потихоньку компенсировало потерю крови. – Это называется починили?
– А как ещё можно назвать работающий двигатель?
Феликс выскользнул из кабины, больная рука мазнула по двери. Недовольная гримаса на лице переросла в агонию. Лука подозревал, что от такого количества постоянной боли кто угодно станет ворчливым. Он вытащил из кармана шприц-тюбик, зубами снимая колпачок.
– Подозреваю, кое-кому нужна порция болеутоляющего нектара.
Феликс – удивительно – согласился на укол без возражений. Он прислонился к грузовику и зажмурился, издавая гортанный стон, когда морфий вернулся в организм. Волосы парня превратились в паклю от пота и грязи, липнущей к лицу.
Адель часто выглядела так, снимая шлем после целого дня пути, протягивая руку за сигаретой. На её лице появлялась такая же усталая улыбка.
– Я не нападал на твою сестру. – Лука сам удивился этим словам. Мнение Феликса о нём сложилось задолго до их знакомства. Как и Мириам, и многих других. – Лишь поцеловал её. Пару раз.
– Ещё хуже, – проворчал Феликс.
– Уверяю, обмен слюной был по обоюдному согласию. – Лука отшвырнул пустой шприц-тюбик в солому.
Кислое выражение вернулось на лицо механика. Когда Феликс открыл глаза, зрачки его уже сузились до крошечной точки – наркотик действовал.
– Избавь меня, пожалуйста, от подробностей.
Подробности. Пальцы Луки неосознанно поднялись к голове, касаясь жемчужных линий шрама. Подробностей он не рассказывал никому. (Даже когда обращался к правительственным чиновникам с просьбой разрешить носить более длинную причёску, чтобы спрятать шрам). И не собирался начинать.
– Адель может за себя постоять. С ней всё будет в порядке.
– Ты вколол мне двойную дозу? – мгновение спустя, спросил Феликс.
– Нет. С чего бы?
– Под действием морфия ты не кажешься таким мудаком.
– Могу то же самое сказать о тебе, – не остался в долгу Лука.
– О. Вот и он. Забудь.
Дверь амбара распахнулась. Лука увидел, как внутрь просочились фройлян: тихие, слишком тихие. Они обе словно стали тяжелей… не в килограммах, прибавляемых мешковатыми свитерами, а во взглядах. Яэль, казалось, была готова расплакаться. Мириам смотрела на Луку так, будто собиралась съесть его живьём, а потом косточками поковыряться в зубах.
– Нашли, что искали? – спросил он как можно безмятежней.
Яэль кивнула.
– Даже больше. – Взгляд Мириам резал, словно нож, когда она говорила это. Сегодня он был особо остр.
Яэль направилась прямо к Феликсу, обхватывая его больную руку ладонями и осматривая, прежде чем задать вопрос: «Ты смог починить грузовик?»
– Я починил грузовик. Спасибо огромное. – Лука выхватил из-за уха потрёпанную зубную щётку и помахал ей, как трофеем. Щётка была настолько пропитана машинным маслом, что напоминала усы Гитлера. – Впрочем, – уступил он, – Феликс немножко помогал.
– Он работает, – подтвердил механик. – До Германии должно хватить.
– Отлично. Тогда загружаемся…
– Мы ещё никуда не едем.
Все трое замолчали и посмотрели на Мириам, которая вытаскивала из-под свитера полосы марли и стопки конвертов. Один за одним она швыряла их на пол амбара.
– Мириам, что ты делаешь?
Всё шло не по плану, всего один взгляд на лицо Яэль подтвердил это. Тревожное чувство зарождалось в животе Луки. Эти документы не предвещали ничего хорошего. Взгляд Мириам не предвещал ничего хорошего. Конверты всё прибывали и прибывали, но меняющая кожу не выпускала их из виду.
– Мы кое-что упустили. Я собираюсь выяснить, что именно.
Яэль следила, как документы в куче прибывают, хлопаясь на солому: «Здесь мы в опасности. Бумаги можно будет пересмотреть уже в Германии».
– Мы везде в опасности, – отозвалась Мириам. – А эту проблему необходимо решить сейчас.
Последний конверт приземлился поверх кучи. Мириам наклонилась и принялась их распечатывать. Яэль не пыталась остановить подругу, а просто стояла в стороне, вид у неё был измученный во всех смыслах этого слова. Лука не мог оторвать глаз от бумаг, которые Мириам складывала в аккуратные стопки.
На ближайшей к нему была прикреплена фотография. Маленькая девочка. Испуганная улыбка. На рубашке у неё была шестиконечная звезда.
Всё внутри Луки упало и продолжало падать.
Он уже видел такую звезду раньше. Одно из самых ранних воспоминаний: маленьким он бродил по улицам Гамбурга, увидел у мальчишки постарше звезду, пришитую к пальто, и захотел себе такую же. Когда Лука рассказал маме, она его отругала: «Это не для таких людей, как мы».
Её слова только сильнее подогрели желание заполучить звезду. Лука искал их каждый раз, когда мать брала его с собой. Но ярко-жёлтых клочков ткани становилось всё меньше и меньше, пока звёзды не исчезли вовсе. Когда Лука спросил маму, куда они делись, она ответила «Подальше отсюда».
Подальше в воображении Луки было путешествиями в далёкие-далёкие земли. Плаваниями в города-небоскрёбы, как Нью-Йорк, или в буйные джунгли Южной Америки. В школе учителя пояснили, что арийской расе необходимо место для роста, а потому всё население недолюдей Лебенсраума отправилось работать в трудовые лагеря.
Он верил.
Почти.
Какая-то частичка Луки – растущая с каждым прожитым годом – знала, что ответы эти неверны… Слишком прилизанные. Слишком простые. Они не могли заполнить пустоту занесённых песком городов Сахары. Не разговаривали с запутанными скелетами территорий Московии. Не успокаивали ветра, которые иногда проносились по улицам детства Луки, принося в Гамбург прожигающий внутренности аромат. Аромат, который все – и его мать, и учителя, и соседи – старались всеми силами не замечать, ничего не предпринимать.
Бездействие не приносило блаженства, но оно было легче. Гораздо легче, чем альтернатива…
(Зачем быть раздавленным, когда можешь выжить?)
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
