Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 158
Одна из придворных, сидевшая рядом со свитой в желтых одеждах, встала и удалилась, ее приглушенные шаги затихли в глубине зала.
— Я понимаю, что императрица Непорочных островов может осуществить любую глупую идею, что прокрадется к ней под парик, но не кажется ли вам, что это необдуманный шаг? — Доминго настолько возмутили абсурдные рассуждения Рюки, что он начисто забыл об этикете. — А что, если на Джекс-Тоте действительно есть армия демонов, или кто они там, и она не придерживается просвещенных взглядов и думает не только о том, чтобы отомстить призвавшей ее Цепи? Что, если демоны поведут себя так, как утверждается в упомянутых вами легендах, и начнут войну против всех? Даже если эти существа погонятся только за имперским флотом, ваши острова лежат как раз между Джекс-Тотом и Звездой, так что у вас не останется выбора!
— Не стоило ожидать, что азгаротиец сможет постичь наши традиции, — заявила императрица с таким же самодовольным видом, какой был у демона, сидевшего в тревожной близости к промежности Доминго. — Вороненая Цепь неправильно воспринимает Изначальную Тьму и ее тайны, но вы, невежественные чужаки, вовсе их отрицаете. Кроме жизни, есть и другие способы существования. Непорочные острова должны, как и прежде, оставаться в стороне от чужих интриг и над ними. Только чистота защитит нас, и пусть нападет любая армия недостойных, будь то смертные или духи, они будут повержены, причем повержены праведным образом.
— Что ж, это определенно напоминает чепуху, которую разносит повсюду Цепь. — Даже демон, что дышал прямо в его хозяйство, не мог остановить Доминго, услышавшего, как религиозный бред вмешивается в государственную политику. — Чистота и праведность вместо здравого смысла! Даже ваш монстр понимает, что я говорю правду, иначе это было бы третье нарушение, не так ли? Если не хотите слушать меня, послушайте хотя бы его!
Свита в желтой одежде оставалась под своими масками такой же неподвижной и безмолвной, как статуя, на которой сидела жуткая птица, но по рядам сидящих на коленях придворных прокатился ропот. Властители сотен островов, все они с почтением относились к трону Самджок-о. Но были ли они согласны с разумными доводами Доминго или просто возмущены тем, как он разговаривает с императрицей? Он так и не выяснил это, потому что с морщинистых губ Рюки, не показавшей и тени недовольства поступком гостя, слетел вопрос, который он меньше всего хотел бы услышать. Ну хорошо, один из таких вопросов.
— Что ж, барон Хьортт, поскольку ваше появление, очевидно, не связано с замыслами Вороненой Цепи, как вы сами намереваетесь уничтожить меня?
Значит, ничего не поделаешь. Монстр вздернул чешуйчатую морду и обнажил в прощальном оскале полный набор острых зубов. Теперь Доминго должен отвлечь его ложью, спровоцировать на атаку, а потом схватить за шею и удерживать как можно дольше, чтобы Чхве успела подбежать к императрице по ступеням. Он погибнет, помогая этой женщине свершить месть куда более праведную, чем все, о чем разглагольствовала императрица Рюки... Однако, взглянув поверх головы демона на самодовольную физиономию императрицы и увидев призрачное лицо ее сына, Доминго решил, что может управиться еще лучше.
— Готов признать, что не планировал этого, пока меня не привезли сюда, но сейчас мне в голову пришло другое решение, — растягивая слова, начал он и посмотрел императрице прямо в глаза. — Это я убил вашего сына Бён Гу — не по чьему-то приказу, а по собственной воле. Полагаю, я должен был рассказать кое-кому об этом раньше, ваше изящество, но уж таковы дурные манеры азгаротийцев.
Императрица и все ее придворные онемели, зато из горла Чхве вырвалось низкое рычание. Дикорожденная сидела на подушке, сжав кулаки, и ее щербатый оскал обращен был не к трону Самджок-о, а к Доминго. Тот смиренно пожал плечами.
— Нет, — твердо заявила императрица.
На мгновение барон ошеломил ее ужасным признанием, но сейчас понял, что она не поверила.
— Моего четвертого сына, принца Бён Гу, убила изменница Чи Хён Бонг с Хвабуна. Они были помолвлены. Она прислала мне его...
— Его голову в ящике, завернутую в кобальтовое знамя, правильно? — подсказал Доминго, наслаждаясь тем, как медленно мертвеет лицо императрицы. Должно быть, то же самое испытывал брат Ван, когда наконец-то получил возможность рассказать о своем плане в том проклятом фургоне. — Я хотел, чтобы Отеан именно так и подумал, после того как поймал заморыша, прятавшегося вместе с телохранителями к югу от стены, которую вы возвели вокруг Линкенштерна. Он рассказал мне все, что знал, и, хочу добавить, рассказал охотно, а потом я убил его, стоявшего на коленях. Это случилось задолго до того, как мы догнали генерала Чи Хён. Я подумал, что заполучу свежий приток непорочновских сил для совместного нападения на кобальтовых, если появится такая необходимость. В отличие от вашего просвещенного народа, который скорее предпочел бы проиграть войну, чем объединиться с недостойной, как вы выразились, армией, мы, азгаротийцы, смотрим на такие вещи с практической стороны.
— Это был приказ Чи Хён, — заявила императрица с верхней ступени своего дурацкого павильона, поднимаясь на нетвердые ноги. — Чи Хён Бонг приказала вам это сделать.
— Вы затащили ее в Отеан, даже не догадываясь, что убийство принца — дело моих рук, — продолжал Доминго, упиваясь унижением императрицы перед всем ее двором.
Неподвижные до сего момента люди в желтых одеждах и масках зашептались между собой, и даже их птица негодующе взъерошила перья. А Доминго заговорил громче, чтобы его услышал даже самый незначительный из придворных в самом дальнем ряду:
— Никто об этом не знал — ни Чи Хён, ни присутствующая здесь Чхве, ни кто-либо другой из Кобальтового отряда. А вы, ваше изящество, погубили Чи Хён, ее семью и верноподданных жителей целого острова лишь потому, что не пожелали дождаться, когда обвиняемая, уже пребывая у вас в руках, ответит на вопросы в присутствии вашего демона. Если бы вы потратили немного времени на расследование, вместо того чтобы устраивать спектакль перед Вратами, то быстро выяснили бы, что она ни в чем не виновата. Вся ее семья не виновата. Никто не виноват, кроме меня. Разве не так, мерзкая уродина?
Понимая, что надолго здесь не задержится, Доминго протянул руку к единорогу и погладил его чешуйчатую голову. Тот поначалу удивился не меньше, чем императрица — признанию, но быстро проникся симпатией к Доминго. Его довольное урчание почти заглушило тяжелые шаги за спиной, и полковник улыбнулся, услышав звон брони в тронном зале, где императрица привыкла чувствовать себя неуязвимой, а теперь была потрясена самым сокрушительным ударом — осознанием того, что ее высокомерие и сумасбродство обрекли на смерть тех, кто полностью ей доверял, тех, кого она поклялась защищать.
— Мне очень жаль, что я не рассказал тебе раньше, — обратился Доминго ко все еще сидевшей на коленях Чхве, когда одетые в броню охранники окружили их, а потом в последний раз погладил урчавшего демона. — Но я не мог признаться, что сожалею о сделанном, особенно после того, как обрел здесь, в Отеане, настоящего друга.
Доминго Хьортт все еще упивался своей последней победой, когда его кресло прокатили по терракотовой дорожке навстречу невольному воссоединению с Вратами, скрытыми в храме Пентаклей.
Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 158
