Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
– Не говори глупостей. В удачу верят торговки безделушками и дураки. А судьбы и вовсе нет. Есть только люди и то дерьмо, что они творят без подсказки фей.
Чтобы смягчить грубость последней фразы, Жизель потянулась к нему, потрепала по густой шевелюре и почесала подбородок, как большому коту.
Она лукавила. Было что-то судьбоносное в том, как они встретились, как он узнал об ее особых «талантах», как ее чуть не за шкирку сняли с поезда и бросили к его ногам. Опасно, волнующе.
– Тебе здесь не нравится, – не спросил, а заявил Милошевич.
– Это не так. Дом чудесный.
Девушка даже попыталась улыбнуться, как это делала жена алькальда Мартинеса – глуповато и располагающе, точно кукла с эмалевой рожей. В конце концов, не Борислав виноват в том, что она готова лезть на стены. Вышло погано, вовсе неубедительно.
– Тебе скучно. Я вижу.
Она швырнула колоду в сторону, и та змеей расползлась по постели.
– Ну хор-рошо…
– Знаю, ты все понимаешь, – терпеливо втолковывал Борислав. – Ты же умница. Самая умная женщина из тех, кого я знал.
– Немудрено, если общаться с актрисками варьете.
– Я не могу рисковать тобой, как раньше. Я и раньше не должен был этого делать. Теперь, когда идет настоящая война, я просто не вправе выставлять напоказ свои слабости. Обещаю, к весне все будет кончено и я вывезу тебя из усадьбы. Ты сможешь выходить в свет.
– Дался мне этот свет…
– Так чего ты хочешь, женщина, тролль тебя побери?!
Милошевич все же потерял терпение. Это происходило с ним редко.
Но разве могла она объяснить, что тошнее всего ей было оставаться в безопасности, в вылощенном комфорте, когда с ее раздачи люди становились под пули, сгорали миллионы песо, кровь лилась реками и вскипала на солнце. А она уже не знала об этом. Могла только надеяться, что все разрешится наилучшим образом, а груз вины окажется подъемным для ее прогнившей души.
В тот летний день, когда Чайка увидела подругу из окна салона модистки, она поняла одно – ее предали. Луковка вполне смахивала на живую. У нее остались на месте и руки, и ноги. Голову, правда, обкорнали до неприличия, до полного сходства с сорванцом, а вместо платья она нацепила мужской костюм для верховой езды, но – Один всемогущий! – как легко она забыла всех, оставшихся позади! Как легко шагнула в разгульную жизнь шайки бандитов, самой известной на юге Иберии! Она выбегала из аптекарской лавки, прижимая к груди бинты и какие-то лечебные мази.
А ее друзья меж тем были неизвестно где. Нильс убит. Линкс и Рехт пропали бесследно. Красавец Фабиан тоже мог не пережить ту мясорубку на берегу, а Павел умирал от ранения на ржавой койке в деревенском лазарете. О том, что она сама бросила Павла на произвол нечистого на руку доктора Питы, Чайка тогда не задумывалась. Обвинить во всем бывшую подругу оказалось намного легче.
Борислав только вводил ее в курс дела, но Жизель всегда отличалась совсем не женской хваткой. Этим она и покорила Милошевича. Несложно было вычислить, где Луиза квартировалась – у самого главаря банды, Белого Дьявола. А ведь казалась такой скромницей! Легко было и всучить простоватой иберийке конверт с расписанием поездов торговой компании, которую Якоб Краузе – при поддержке местных властей – успел отобрать у Дона. Раз уж герцогиня заделалась разбойницей, пусть грабит тех, кто неугоден Жизель Бони. Пусть эта дрянь приносит пользу.
– Гроза, – подал голос все еще раздраженный Борислав.
Спустя несколько мгновений в отдалении зарокотало и заворочалось, будто колоссальный зверь, разбуженный вспышкой молнии.
Мужчина поднялся и подошел к раскрытому окну. Он захлопнул створки, и почти в тот же миг в стекло дробинками врезались первые капли холодного дождя.
Лето сменилось осенью, а осень – зимой, но Чайка так и не смогла ощутить их прикосновений. Незамеченными прошли и Лита, и Самайн, и Йоль. В Иберии царило безвременье.
Чайка завернулась в простыню с головой, по-берберски, подкралась к Бориславу и, привстав на цыпочки, уткнулась лбом ему между лопаток.
– Здесь я одна и вообще не у дел. Это нечестно… Чего я хочу? Я хочу быть рядом с тобой.
«Чтобы иметь шанс все исправить», – добавила она про себя.
– Пичужка…
– Я помню все, что ты говорил, – горячо забубнила Жизель в спину Дона. Она всегда чувствовала, когда тот оттаивал. – Если хочешь, я вообще не буду покидать твой кабинет! Ну придумай же что-нибудь. Я тут с ума сойду, честно. Всех слуг изведу.
Он наконец обернулся и бережно сгреб Чайку в медвежьи объятья.
– Вот за что ты мне такая неугомонная?
– Тебе другой и не надо, – хмыкнула девушка, понимая, что ее взяла.
– Обещаю подумать.
– Думай быстрее. Невмоготу мне!
– А как же?..
– Да справлюсь я!
Между ними повисло молчание, разбавленное только редким ворчанием грома и шепотом дождя. Сад за окном размыло, как нарисованный серо-зеленой акварелью.
– Можно я послушаю? – тихо спросил Борислав.
Чайка прыснула. Ее всегда смешило, как голос грозного Дона менялся от нежности.
– Что ты там услышишь? Разве что по уху схлопочешь. И то, если повезет.
– Я везучий.
Он опустился перед ней на колени, но даже так ему пришлось согнуть спину, чтобы приникнуть к ее слегка выпирающему животу. Жизель положила руки ему на голову и закрыла глаза, в которых закипали нелепые слезы.
Потоки воды превратили мир за окном Белой усадьбы в неразборчивое месиво, где слились грязь, деревья и бледное зимнее небо. Где-то далеко в этой грязи дорогие ей люди погибали за чужие деньги по ее вине.
«Только бы успеть все исправить! Как же мне успеть?»
***
Много веков назад александрийцы пришли на Иберийский полуостров, жадно, неразборчиво расширяя свою империю. Но раскол, занявшийся в сердце их государства, чуть не привел к его падению. И они отступили, оставив дикарям, поклоняющимся Смерти, лишь отпечаток своей культуры в виде языка.
Пытались захватить рыжую, богатую только медью, оловом и глиной землю берберские полководцы, но им не хватило организованности. Но все же часть иберийцев успела унаследовать после их набегов карие глаза и смоляные кудри. Чем южнее кровь, тем увереннее она заявляет свои права.
Иберийские короли убивали друг друга, возводили и стирали границы, строили и рушили крепости, но так и не сделали свою страну процветающей. Ни одна из эпох, пережитых этим народом, так и не была названа золотой. Хотя несчастливые люди имеют привычку заявлять, что предкам их жилось лучше, – самообман, не приносящий даже утешения.
В то время как Кантабрия с ожесточением развивала промышленность, покрываясь наростами мануфактур, фабрик и заводов, пока люди из низших слоев боролись за равноправие и добивались его, Иберия жила контрабандой, морским грабежом и берберским дурманом. Вооруженные альгуасилы вытягивали последние жилы из крестьян, тех кнутом погоняли местные правители – алькальды, а последние паршивыми псами стелились перед знатью в Кампо дель Оро.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
