– Я тщательно поработал над руководством, – осторожно произносит отец ровным тоном, однако его голос напряжен. Он силится разделить любовь и боль, что попросту невозможно: они превратились в ленту Мебиуса. – Рассказ о твоей матери… Ты его читала? Про кота, ампутацию? «Каберне»?
– Я уже говорила, что он мне нравится.
– Что ты имеешь в виду?
– Ничего, кроме того, что он мне нравится! Я его помню наизусть!
А больше у меня ничего не оставалось.
– Значит, ты не забыла последнюю строку. – Отец смотрит внимательно, но мягко, как раньше.
Когда сюда меня привел Грей, ему наверняка было трудно сделать свой взгляд жестким и притвориться беспощадным. Отцу это чуждо.
– Я сделаю для тебя что угодно, – цитирую я.
– Я сделаю для тебя что угодно, Иден, – повторяет он.
Удивленно моргаю. Ситуация, в которой мы оказались, заставляет взглянуть на все под более острым углом.
– Ты притворишься мертвым.
Он медленно кивает. Мы оба отводим глаза, нам еще слишком тяжело.
– Станешь работать с Волками, – продолжаю я.
– Они подключили меня к проекту исключительно из-за моей квалификации. Старый проект «ИнвайроТек», а не Убежище, о котором я тебе говорил. Они мне солгали.
Отец – бывший инженер компании «ИнвайроТек». Добросовестный, надежный, с опытом мореплавания и выживания в дикой природе, ведущий разработчик самого желанного в мире проекта. Какая ирония: чтобы устроить войну против успешных профи, им пришлось использовать именно такого профессионала.
– Я…
Оглядываю комнату – каждую букву, заметку, формулу, диаграмму, забрызганную каплями кофе клейкую бумажку. Отец способен справиться с любой задачей. Разумеется, Волки в нем нуждаются. Как и я.
– Передо мной стоял выбор, милая: или присоединиться к ним, или умереть. По-настоящему. – Он смотрит в сторону. – Но я верил в проект, и Зорнов это знал. Когда же я выяснил, что происходило на самом деле, то меня поставили перед выбором. Я мог отказаться и унести исследования с собой в могилу… или сыграть свою роль в дальнейших разработках, на деньги Волков и с их же благословения, и параллельно рыть носом землю в поисках способа перехитрить Стаю.
Я продолжаю слушать, затаив дыхание.
– Со мной случилось примерно то же самое, – произносит Пеллегрин.
А я и забыла, что мы не одни – настолько сосредоточилась на отце.
– Нас с Пеллом привлекли вместе, – добавляет папа. – До войны он был передовым ученым в Массачусетском технологическом институте и работал на «ИнвайроТек».
– Волки заинтересовались моей первой докторской – о психобиологических охранных системах, – тараторит Пеллегрин.
Он выглядит очень молодо. Вероятно, Пеллегрин лет на десять моложе моего отца. Подозреваю, что он был вундеркиндом.
– Я выяснил, как заставить человеческие клетки вступать в реакцию с окружающей средой, причем крайне необычными способами, и как персонализировать психологический опыт, вызванный данной реакцией. Боюсь, что мои труды успели доставить тебе немало неприятностей.
Потрясающе. Ну и наглость! А я ведь называла жуков и змей охранными системами почти в шутку. Теперь выясняется, что я не ошиблась.
– Значит, змеи… и мох…
Пеллегрин морщится:
– Верно. И мне очень жаль, что так получилось.
Вспоминаю, как была привязана к креслу.
– А пси… как вы это все называете-то вообще? Когда вы активируете людей-шпионов… – говорю я и умолкаю. – То, что вы сделали со мной… Тоже ваши разработки? – наконец, спрашиваю я.
– К сожалению, да. Когда дело всей твоей жизни посвящено тому, чтобы доказать миру, сколько научных препятствий ты сумел преодолеть, люди иногда считают своим долгом извратить твое исследование и применить его для неэтичных целей.
– И вы им позволили поступить подобным образом!
Финнли. Касс. Хоуп.
И я.
– Изначально у сенсорной модификации были другие задачи, – объясняет Пеллегрин. – Я разработал ее для «ИнвайроТек». Я хотел изучить новые возможности шелк-технологий. И татуировка, и линзы – в отличие от привычных нам технологий – не просто передают цифровую информацию. Комбинация с особой смартсывороткой дает им возможность на различных уровнях взаимодействовать с человеческим мозгом и нервной системой.
Татуировки. Линзы.
Сколько окутанных коконом насекомых я сварила в чану? Сколько раз мне приходилось себя уговаривать, что их превратят в лекарства и они спасут жизни?
Мой шелк не спас никого, кроме Волков.
Ни единого человека.
– «ИнвайроТек» создавал шпионов, да? – заставляю я себя вернуться в реальность прежде, чем меня успевает охватить истерика.
– Можно сказать и так, – отвечает Пеллегрин. – Но, насколько я знаю, до того как Волки переиначили технологию, ее намеревались применять на испытуемых, подключенных к проекту «Атлас».
Испытуемые.
– В смысле, на… крысах?
Думаю, я поспешила выдать желаемое за действительное.
Достаточно одного взгляда, чтобы понять: подопытными оказались разумные существа. И конечно, это не крысы.
Пеллегрин кивает и отводит взгляд.
– Мы должны были убедиться, что человечество сумеет выжить в созданных условиях, – тихо говорит он. – Вода непредсказуема.
– И опасна, – добавляет отец. – Нам надо было проверить содержание кислорода, проследить, чтобы ни в одном помещении не возникло утечек воды или воздуха, разобраться с генераторами, убедиться, что наша постройка выдержит мощный шторм и не будет подтоплена ни приливом, ни океаническими течениями. Есть еще сотня тысяч нюансов…
– А вы не могли отправить туда подопытных после вашей проверки?
Меня тошнит от мысли о том, как людей посылали в такие условия выживать – и неважно, модифицированных или нет. Никто из них даже не догадывался о том, что чернила на бумаге – чернила! – могут представлять чудовищную угрозу.
– Кто-то должен был завершить работу над «Атласом», – отвечает папа. – А сенсорная модификация позволяет нашей бригаде оперативно работать, не опасаясь за собственные жизни.
– А в случае сбоя они могли уйти мирно, без страданий, – произносит Пеллегрин. – Это делалось ради общего блага.
Он говорит прямо как Лонан. Меня охватывает ярость. Голова горит.
– Неужели? И ваши «подопытные» рискуют жизнью… ради вот этого? Серьезно?! – Пеллегрин что-то говорит, но я перебиваю его: – И плевать, что вы придумали ваши навороченные штуки с благими намерениями!.. Сейчас от них сплошной вред! Хоуп меня чуть не утопила!
– В случае с Финнли и Хоуп у нас попросту не было выбора. Но мы пытались выкрутиться, как могли, – вмешивается папа. – Мы держали Хоуп рядом с тобой – для твоей же защиты, Иден, чтобы приглядывать за происходящим. Особенно учитывая, что ты сюда прибыла в компании Волка, причем весьма нестабильного и непредсказуемого, Иден! Но то, что произошло в воде, было чистой случайностью, Иден, поверь! Банальный недосмотр, побочный эффект…
