Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
Работала бригада автоугонщиков под прикрытием, как правило, не менее двух мобильных групп на излюбленных бандитами скоростных БМВ. Операция с момента угона и до постановки краденого авто в подпольную мастерскую на «отстой» занимала минут десять-пятнадцать. Затем на угнанной машине перебивали серийные номера или разбирали ее на запчасти. У Секачева были налажены связи с «гаишной мафией», которая оформляла на краденые автомобили необходимые документы и обеспечивала «крышу» на рынке, на котором без всяких осложнений продавались запчасти и ворованные машины с новыми документами и номерами. Эта схема надежно работала несколько лет, пока на пути Секачева не возник оперуполномоченный национального бюро Интерпола Илья Ладогин. Этот новоявленный «комиссар Каттани», занимаясь поиском автомобилей, похищенных за рубежом, инициировал проведение общегородской операции по выявлению подпольных автомастерских, в которых перебивались идентификационные номера угнанных автомобилей, и сам принял участие в этом рейде. Во дворе одной такой полулегальной автомастерской Илья обнаружил «мазду» с еще не остывшим двигателем, но с уже срезанной панелью под капотом, где должен быть выбит vin-номер кузова. Работник же автомастерской, которого Илья поймал, можно сказать, с поличным, посоветовал ему поумерить свой пыл, поскольку эта машина была предназначена для старшего следователя городского Управления.
— А вот этот «опель», — продолжил он, — к нам вчера пригнал на ремонт майор Секачев с Центрального рынка. Позвони ему — он тебе все объяснит.
Илья звонить Секачеву не счел нужным. Предназначавшийся следователю БМВ он опечатал, а для осмотра «опеля» Секачева вызвал эксперта-криминалиста, который обнаружил, что на этой машине перебиты номера на кузове, о чем Илья доложил в своем рапорте начальнику городского Управления. Закончилась эта история тем, что и Секачев, и старший следователь городского Управления как ни в чем не бывало продолжили ездить на своих ворованных авто, а непосредственный начальник Ильи капитан милиции Дубцов прочитал ему целую лекцию о том, почему им нельзя трогать таких, как майор Секачев, с рук которого кормилось все городское и областное Управление, включая инспекцию по личному составу и сотрудников внутренней безопасности.
— В областном ГАИ дело по оформлению ворованных автомобилей, в том числе и за рубежом, поставлено на поток, но сунься мы к ним, как представители Интерпола, нас с тобой тут же уволят без выходного пособия.
— За что же нас увольнять, если мы просто выполняем свою работу? — недоуменно тогда спросил Илья.
— Ну ты и наивный, — усмехнулся в ответ Дубцов. — В нашей системе такое невозможно, чтобы гаишники не делились своими доходами с вышестоящим начальством, которое в свою очередь тоже должно засылать наверх пухлые конверты, и так до самого министра МВД. Согласен?
— Согласен, — кивнул головой Илья, который теперь особой разницы между ментами и бандитами, честно говоря, не видел.
После того случая Илья в лице майора Секачева нажил себе личного врага, и сейчас он не сомневался в том, что подброшенная ему в машину «Беретта» — дело рук майора, но доказать это не имел никакой возможности. Угодив в СИЗО, Илья оказался в таком же бесправном положении, как и все арестанты следственного изолятора. Следователь Косицкий не разрешил ему даже свидание с женой, а передать ей весточку на волю Илья не мог. По распоряжению того же следователя Илью бросили в «пресс-хату» к уголовникам, дабы те склонили его подписать «чистуху» — чистосердечное признание в том, что он якобы застрелил четырех каких-то бандитов из найденного у него в автомобиле пистолета.
Прибегнуть к помощи зэков-беспредельщиков Косицкий вынужден был потому, что дело у него разваливалось — отпечатков пальцев Ильи на изъятой «Беретте» обнаружено не было, поскольку на этом пистолете вообще не было никаких отпечатков. Этот факт еще не свидетельствовал в пользу подозреваемого, который мог сам тщательно протереть пистолет, но и доказать, что именно Ладогин застрелил из этого ствола четырех человек, Косицкий без его «чистосердечного признания» пока не мог. А «пресс-хаты» для того и существуют, чтобы создать такие невыносимые условия арестанту, что тот готов будет подписать все, что угодно, лишь бы вырваться из этого ада. Только Косицкий не знал, что майор Секачев через своего знакомого вертухая заказал Ладогина, которого в первую же ночь пребывания в пресс-хате должны были удавить подкупленные им зэки.
Уголовный контингент, с которым Илье предстояло столкнуться, как на подбор состоял из бывших спортсменов-рэкетиров, на счету которых было не одно разбойное нападение, в том числе и на сотрудников милиции. Выстоять в схватке с этими раскормленными двуногими существами у Ильи шансов было мало; к тому же его «лучший друг» Секачев специально позаботился о том, чтобы заступившие в ночную смену вертухаи не пришли к нему на помощь в критическую минуту. Дежурный прапорщик Кочерыжкин и старшина Кулебяка оценили свою служебную «бдительность» в двести долларов, и Секачев, не скупясь, отсчитал им две новенькие стодолларовые купюры, пообещав накинуть еще столько же каждому на случай, если бандиты слишком уж переусердствуют с Ладогиным и тюремщикам будут грозить из-за него крупные неприятности. Кочерыжкин недавно здорово проигрался с кумом в карты, и дармовые доллары пришлись ему как нельзя кстати. Очень он рассчитывал и на обещанную Секачевым премию. Если Ладогина, к примеру, искалечат или, того хуже, вынесут из камеры вперед ногами, ему, Кочерыжкину, как старшему смены, конечно, порядком влетит от начальства, но обещанные в качестве компенсации доллары с лихвой перевешивали какой-то там выговор, пусть даже и строгий-престрогий. А может, еще и не будет никакого выговора, рассудил Кочерыжкин, ведь в «пресс-хату» бывшего мента Ладогина бросили по указанию следователя городской прокуратуры.
Прапорщик внутренней службы Кочерыжкин в недалеком прошлом и сам был милиционером, но не из тех, кто сидит в засадах и обезвреживает вооруженные банды, а из более интеллектуальной службы, коей в известной мере является наше доблестное ГАИ. Попавшись на взятке, скромный рыцарь свистка и полосатой палки вынужден был срочно переквалифицироваться в тюремщики и с тех пор сильно тосковал по утраченной любимой профессии.
Новость о том, что арестованного бывшего мента «опустят» этой ночью, мгновенно распространилась по следственному изолятору. Тюремная «почта» (не без помощи Кочерыжкина) сработала на редкость оперативно. Изнывавшие от скуки зэки заметно оживились и, разделившись на две примерно равные по количеству партии — партию оптимистов, уверенных в том, что мент поганый не доживет и до утра, и пессимистов, заверявших, что в схватке с бывшим спецназовцем не поздоровится самим рэкетирам, стали делать на него ставки.
Три отморозка — Испанец, Тайсон и Бизон — были уверены, что их будущая жертва не сможет оказать им никакого сопротивления. Отдыхающий в гордом одиночестве Илья не произвел на качков-рэкетиров впечатления грозного противника. Испанец, верховодивший бандитами, обладатель черного пояса по карате, разочарованно смерил взглядом Ладогина, который был ниже его на целую голову, и сквозь зубы презрительно процедил:
— Ну что, мент, предлагаю удавиться самому, чтоб мы, типа, руки о тебя не марали!
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
