Во время Битвы за Британию пилоты союзных истребителей жили на адреналине – гормоне, который надпочечники выделяют в ответ на стресс. Вот летчики расслабляются в шезлонгах, но уже через минуту запрыгивают в самолеты и взмывают в небо, предвкушая предстоящее сражение – и рискуя скоропостижно погибнуть.
Порой самые банальные, раздражающие мелочи способны склонить чашу весов в пользу жизни или смерти: красный сигнал светофора, патрульная машина впереди, отсутствие свободных мест на больничной парковке. Я не имею права нестись на всех парах, как «Скорая»: на моей машине нет синего проблескового маячка. Но я все равно еду быстро и в итоге попадаю в неприятности.
Студентов-медиков учат, что адреналин запускает реакцию «бей или беги». Я не пилот, и мне не нужно бежать к самолету, однако и в моей жизни случаются ситуации, когда приходится вскакивать с места – когда на счету каждая минута и даже секунда. Например, мне звонят, чтобы сообщить о пациенте с проникающим ранением груди, которого на «Скорой» или вертолете везут в наше отделение неотложной помощи. Входное отверстие раны расположено рядом с сердцем, артериальное давление низкое, и пациенту срочно необходим кардиохирург. На взлет!
Когда я был старшим ординатором и постоянно разъезжал по лондонским больницам, меня так часто останавливали, что полиция в конце концов предложила мне вот что: «Если необходимо быстро добраться до больницы, позвоните в службу спасения, объясните ситуацию оператору, и мы доставим вас в нужное место». Несколько раз они действительно так и делали, но в наши дни такое невозможно.
Сейчас патрульные сигналят, чтобы я остановился, и я выхожу из себя. Я говорю им связаться со службой «Скорой помощи», разобраться в ситуации, а затем сопроводить меня до больницы. От конфликта адреналин подскакивает еще сильнее, и, оказавшись на месте, я с нетерпением готов ринуться в бой – поскорее взяться за нож.
* * *
Мобильный звонит в одиннадцать вечера, номер неизвестен. «Неизвестен» – это неизменно больница. Оператор произносит:
– Соединю вас с отделением травматологии.
Я злюсь, что меня беспокоят так поздно, но внимательно слушаю. Врач говорит, что в пути «Скорая» из больницы Сток-Мандевилл. У пациента огнестрельное ранение, нанесенное высокоскоростной пулей в левую часть груди, он в шоковом состоянии. Врачи из Сток-Мандевилл подключили его к капельнице и сразу отправили в Оксфорд.
Я спросил врача (впоследствии выяснилось, он служил медиком в ВВС), откуда он знает, что пуля высокоскоростная. Оттуда, что стреляли из охотничьей винтовки. Есть ли выходное отверстие? Нет. Это важно, потому что позволяет предположить, каков характер внутренних повреждений. Кое-что об огнестрельных ранениях я знал. В свое время мне довелось поработать в травматологическом центре Вашингтонской больницы, а потом в травматологическом отделении больницы Барагвана в Соуэто, на окраине Йоханнесбурга; я даже написал главу «Огнестрельные ранения грудной полости» для британского учебника по экстренной медицинской помощи для военных. Мне нравилось оперировать проникающие ранения в грудь, так как они всегда непредсказуемы – каждый случай по-своему уникален и сложен.
– Хорошо, еду. Не могли бы вы позвонить моему ассистенту? Попросите его собрать остальных.
В те дни я ездил на мощном «Ягуаре», а на дорогах было пусто и темно, так что я позволил себе вдавить педаль газа до упора, хотя и внимательно смотрел вперед: вдруг впереди появится олень или лиса? Мой мозг анализировал скудную информацию. Как вообще человек умудрился угодить под охотничью пулю поздним вечером?
Когда высокоскоростные пули попадают в грудь, они движутся по предсказуемой траектории, но при этом быстро вращаются, проделывая в легких дыру и создавая вторичные снаряды: осколки металла, обломки ребер, фрагменты сухожилий. Как правило, исход смертельный. Если бы человека подстрелили с близкого расстояния, пуля вышла бы со спины, оставив огромное выходное отверстие.
Тот невезучий джентльмен жил на границе лесных охотничьих угодий. Выключив перед сном телевизор, он услышал звуки, похожие на выстрелы. Неужели браконьеры? Стояла холодная ночь, дело близилось к Хэллоуину, и в низине стелился зловещий туман, но бедняга все равно вышел на опушку леса, чтобы разобраться.
Внезапно сокрушительный удар в грудь сбил его с ног, и лишь потом до слуха докатилась звуковая волна от выстрела из охотничьей винтовки. Его пронзила невыносимая боль над левым соском, дыхание перехватило, и он начал терять сознание, однако чудом успел достать мобильный телефон и набрать номер службы спасения. Он сообщил оператору, что его, кажется, подстрелили, и дал свои координаты, после чего упал из-за эмоционального и физического шока. Наблюдая за тусклыми звездами в свете полной луны, он уже не рассчитывал выжить.
Стрелявший вляпался по-крупному. Он незаконно охотился на оленя на чужом участке и спутал отблеск лунного света на очках жертвы с горящими во тьме оленьими глазами. Он прицелился и выстрелил, как ему казалось, в грудь оленю. Что ж, это действительно была грудь, только не животного, и он всего на пару сантиметров промазал мимо сердца. В этом им обоим крайне повезло, ведь прямое попадание в сердце из охотничьей винтовки не пережил бы никто.
В шоковом состоянии раненый человек еще способен позвать себе на помощь. Благодаря этому удается спасти не одну жизнь.
Несколькими годами ранее в Мидлсекской больнице я спас парня, которого полицейские подстрелили на востоке Лондона. Разница в том, что тогда стреляли из пистолета и пуля прошла сквозь сердце. К счастью, запекшаяся в околосердечной сумке кровь закрыла все отверстия – так происходит, когда давление в сердце падает из-за кровопотери. С высокоскоростными пулями совсем другая история. Они разрывают сердце на части. Поэтому я знал наверняка, что у нашего пациента сердце невредимо, и был уверен, что смогу исправить все остальное.
