— Он уже простил, — всхлипнула Катерина.
— Так вы поговорили?!
— С ним — да. А от Натальи я держалась в стороне. Но вот надо было быть тут… Что теперь? Она, наверное, думает, что я буду вмешиваться, что захочу переманить его к себе. Да разве же это возможно? Я просто… просто хотела просить, чтобы он меня простил. Я и так наказана, дальше некуда…
— Не уходи никуда. Я сейчас найду Наталью и попробую ей все объяснить. Она ничего не знает, ясно, что взволнована. Жди тут!
Светлана развернулась и решительно пошла в галерею. Не найдя нигде ни Ирины, ни Натальи, интуитивно направилась в туалетную комнату. А там как раз развернулась драма. Наталья рыдала на плече у кумы, которая сочувствовала, но не знала, чем утешить.
— Господи, столько лет! Столько лет я боялась этой минуты! Там, во Франции, чувствовала себя спокойно! — Наталья всхлипывала, вытирала ладонью нос и глаза и опять заливалась слезами. — И оказывается, эта змея уже поговорила с Николкой! Он все знает, он знает, что я не его мать, хоть ничего мне не сказал. Бедный ребенок! Зачем ему такое испытание?! Мало нам было трудных времен? Только все наладилось. Какая же змея! Как ловко все устроила — выследила, организовала выставку, задурила мне голову, будто я и правда чего-то стою как мастер! А все для того, чтобы заманить Николку и сообщить ему, кто он такой и кто его родители! Странно, что папашу еще не привела показать, на кого он похож.
— Нету больше папаши, — вставила Светлана свое слово в поток Натальиных рыданий.
Ирина удивленно посмотрела на нее, а Наталья выпрямилась и перестала плакать.
— А вы что об этом знаете? Тут, кажется, все всё знают, кроме меня?
— Нет, так уж вышло, мы встретились в Египте. Но Катерина прилетела домой неделю назад. Я не знала про Николку. Она только что рассказала. Она там, на улице, плачет. Я знала другое. Три года назад в Египте перевернулся автобус с туристами. Там погибли ее муж и дочка. А она выжила. Теперь каждый год в начале мая летает туда, чтобы положить венки и побыть на том месте…
— Господи… Как же страшно приходится платить за свои грехи, — тихо сказала Ирина, а Наталья всхлипнула и утерла нос.
— А теперь, когда она осталась одна, она решила отнять у меня сына?!
— Нет. Вы не волнуйтесь. Она говорит, что должна была повиниться. Она искала его прощения. И не будет вам мешать. Конечно, она не надеется на его любовь и понимает, какое страшное решение они с мужем когда-то приняли… Если человек снимет тяжесть с души, разве это так уж плохо? Кто из нас не ошибался в жизни? Подумайте, а если бы она тогда поступила иначе, какой была бы ваша жизнь без материнства? Может, она больше никогда не увидит своего ребенка. И доживет век одна, хоть и не в злыднях.
Женщины помолчали. Наталья подошла к умывальнику и ополоснула лицо холодной водой.
— Это мой ребенок! — тихо, но уверенно произнесла она. — А она… Ну что ж, надо быть людьми. Пригласите ее к столу.
* * *
На улице было уже темно. Припарковав машину недалеко от нужного дома, Степан пошел к нему пешком. Галерея была закрыта, но внутри что-то происходило. Он позаглядывал в окна, набрал Светланин номер мобильного, но она не ответила. Степан прошелся по пустой вечерней улице, присел на парапет, выкурил сигарету и все думал — была ли то шутка или Светлана и правда наконец согласилась изменить их отношения.
Если так, то он должен бы радоваться новому этапу жизни. Но что это будет за этап? Она ведь не согласилась уйти от мужа и связать остаток жизни с ним, как Степан и мечтал уже не один год. Нет. А это «переспать» — даже если и так, превратит их в банальных любовников. И долго ли это продлится?
«Господи… А вдруг в этом нашем долгожданном интиме что-то пойдет не так? Вдруг я не понравлюсь ей как мужчина?! Кто знает, какая она в постели? Ничего себе вопросик через семь лет тесных отношений! — горько ухмыльнулся он сам себе. — Да кто знает, были ли бы те волнующие отношения такими долговечными, согласись она еще в самом начале отпустить тормоза?»
Степан встал, так и не додумав свою думу до конца, и снова пошел заглядывать в окна галереи.
Что-то странное видел он через вертикальные щели между полосами закрытых жалюзи. В небольшом зале там и сям были расставлены свечи, в их дрожащем свете сидели на разбросанных по полу подушках две компании: одна — молодежь, которая, жуя какую-то еду и запивая из бутылок колой, разговаривала и смеялась, другая — поменьше, четыре женщины, тоже усевшиеся небольшим кружком на подушках-думочках, о чем-то говорили, не обращая внимания на еду, стоявшую на полу на подносах. Среди них была Светлана, она сидела боком к окну. Степан поднялся на цыпочки, чтобы лучше ее рассмотреть, и сердце его заколотилось. Какая же она была родная и красивая… И как страшно ему стало от мысли ее потерять.
«Может, ну его, тот секс, если она все равно не позволит себе начать жизнь со мной? В погоне за лучшим теряем хорошее… А вдруг все рухнет? И как я тогда без нее?» — снова заколебался Степан.
Он перешел к другому окну и вдруг увидел, что на широком подоконнике спит мальчик, скрутившись калачиком и обняв подушку-думочку.
— Господи! Так это же Ирин Павлуша! Точно он! Я еще утром в офисе похвалил его клетчатую рубашку! Ничего не понимаю! — пробормотал Степан и снова начал приглядываться ко всему уже под другим углом, с другого ракурса. Вскоре он узнал в одной из женщин Ирину.
«Дурдом на выезде! И откуда это Ирина так близко знакома с моей Светланой? Дела-а-а… Да вон же среди молодежи и ее Леся. А вон и Маша, только какой-то странной масти… Клуб семейного досуга, тоже мне… — с легкой обидой подумал Степан и вернулся к своей машине. — Буду ждать тут! Пусть себе как хочет, но я ее сегодня увижу!»
А в закрытой галерее продолжалось странное действо при свечах — кто-то спал, кто-то влюбленно держал свое счастье за руку, а непостижимые женщины, сидя на полу на подушках, время от времени обнимались, оглядывались на молодежь, смеялись, потом плакали и вытирали слезы ладонями.
* * *
@@@
Николя, солнышко мое, радость моя, я уже час сижу перед компом, пишу и стираю, пишу и стираю… Я так тоскую по тебе… Я не знаю, как тебе это написать, и вообще не знаю, что делать…
Да уж напишу. Главное — быстро кликнуть на кнопку «отправить» и не успеть снова стереть.
Николя… Наверное, я должна тебе это сообщить. Потому что ты должен знать. И наверное, мы должны решать это вдвоем. Если ты не откажешься.
Николя… Я была сегодня у врача. У меня будет ребенок.
Никто еще не знает. А я не знаю, что делать. Мне так тебя не хватает…
Но если ты скажешь, что это тебя не касается, я попробую понять.
@@@
Маленький глупенький мой любимый эльфик!
Какой же ты у меня еще ребенок, хоть мы и родились в один день.
