Глава 18. Россия – не Америка
Какое пособие получали в Америке эмигранты из России
Почему успешные в России люди не добиваются успеха за границей (за исключением ученых)
Как нам остановить поток уезжающих умных людей и вернуть тех, кто уже работает за границей
О периоде после службы в Сахалинском морском пароходстве я уже рассказал в главах 2–5. Он охватил производство нелегальной водки, Бутырку, зону и первые попытки найти себя в бизнесе, легализованном во второй половине 80‑х. Поэтому сразу перенесемся в начало 90‑х: опасное время, когда страну покинули многие наши соотечественники, в том числе и моя мама.
Предыстория этого отъезда выглядела так. Во времена так называемой хрущевской оттепели бабушка Геля, родная сестра маминого отца, прислала маме Риве Яковлевне приглашение из Америки. Для поездки требовалось пройти ряд инстанций и подписать нужные документы. Отчетливо помню все этапы, так как ходил везде вместе с мамой.
В том числе обязательным являлось получение трех подписей с работы: секретаря комсомольской организации, секретаря профсоюзной организации и секретаря партийной организации. Первые два подписали, а третий – тоже еврей, заведующий отделением – отказался, сославшись на ухудшение отношений с США из-за Карибского кризиса октября 1962 года.
Но идею поехать в США моя мама не оставила. Когда развалился Советский Союз, в подъездах появились надписи «Бей жидов, спасай Россию». Мама испугалась, что снова, как в начале века, начнутся еврейские погромы, решила не испытывать судьбу и подала документы на получение вида на жительство в США.
Американцы приветствовали еврейскую иммиграцию, предоставили маме вид на жительство и, что удивительно, дали мне как сопровождающему трехмесячную визу, хотя многие в те времена получали визы и оставались в Штатах нелегально. Я задерживаться не собирался, так как вел дела в Москве, и просто полетел провожать маму.
Ей официально разрешалось взять с собой 200 долларов, а мне – 500. Зная мою аферистичную натуру, мама умоляла: «Только не бери больше, а то на таможне деньги найдут и тебя не выпустят».
Я, дурак, послушался, и мы приехали в США с семьюстами долларами в кармане. В организации «Наяна», помогающей беженцам, охотно приняли заявку, но оформление документов, как у них всегда бывает, затянулось. А денег у нас – в обрез.
Мы сняли маме однокомнатную квартиру в Нью-Йорке на первом этаже дома в плохом районе, где вместе с крысами и тараканами обитали бедные пуэрториканцы. За квартиру просили 400 долларов в месяц и еще столько же в виде предоплаты за следующий месяц. Я каждый день ходил в «Наяну», чтобы получить материальную помощь. Дилемма стояла простая: проезд на метро стоил доллар и хот-дог стоил доллар. Я всегда выбирал хот-дог и шел пешком до «Наяны» 15 километров туда и 15 километров обратно. Стоптал в Америке три пары ботинок, привезенных с собой из России.
В очередной раз придя в «Наяну», я объяснил всю безвыходность нашей ситуации. Местный функционер, сорокапятилетний бородатый еврей славянского типа, не желал войти в наше положение:
– Порядок есть порядок. Надо ждать.
– Скажите, пожалуйста, а вы-то сами когда сюда переехали?
– Мои родственники эмигрировали из Жмеринки в 1928 году.
– Так в чем разница между нами? Ты просто приехал сюда на 50 лет раньше. Что ты из себя воображаешь?
Я перешел на «ты» и буквально вскипел, а он, видать, понял, что появился неплохой шанс быть побитым, и подписал мне чек на оплату квартиры. Надо отдать ему должное, он все-таки помог нам с мамой выпутаться. Позже, при случае, мы даже обнялись.
Началась эпопея с заменой документов. В Америке на низших административных должностях, особенно с иммигрантами, работают неграмотные люди, и они умудрились сделать ошибки во всех документах, выданных моей маме. В самом главном документе неправильно написали фамилию, магнитная линия на карточке не работала. Мне пришлось бегать по инстанциям и исправлять, а американская бюрократия еще хлеще советской.
Я постарался хоть как-то привезти мамино жилище в порядок. Купил цемент и замазал дыры, чтобы крысы не лазали. Нашел мебель для квартиры. Ненужную мебель американцы перед отправкой на свалку выставляют на улицу, и нуждающиеся бесплатно забирают ее, в этом нет ничего предосудительного. Я притащил диван, стулья, стол, даже нашел очень красивую лампу.
Все равно уезжал с тяжелым сердцем, такое тоскливое впечатление производил район, где поселилась мама. Ужасно грустно оставлять в неприятном месте родного человека. В России нет такого явного контраста, а в Нью-Йорке заселение идет пятнами: вот красивая улица, квартал состоятельных итальянцев, через пару кварталов – грязь, вонь, обитают бедные негры и появляться белому небезопасно.
Через три месяца я прибыл в Россию, собираясь вернуться к маме уже с нормальной суммой денег и переселить ее в нормальную квартиру. Мама получала от американского правительства 500 долларов в месяц, и 400 сразу уходили за жилье. Оставалось всего 100 долларов – мягко говоря, не разгуляешься.
По возвращении домой сразу подал документы на американскую визу, но неожиданно получил отказ. Я попытался достучаться до консула – не получилось. «Решение консула не обсуждается», – заявили клерки. И так меня мурыжили два года, постоянно отказывая в визе, а мать там, бедная, одна еле-еле сводила концы с концами. Пробовали передать 5000 долларов через какого-то поляка, но он оказался нечистым на руку и деньги просто украл.
Я не находил себе места от безысходности. В результате решил покупать квартиру для матери через брата Юрия Александровича Изачика, живущего в Америке. Попалась очень хорошая женщина Раиса (если жива, дай бог ей здоровья), продающая квартиру. Я ей сказал: «Куплю у вас квартиру, но меня в вашу страну не пускают». Она посоветовала: «Подавайте документы. Если будет отказ, вы мне скажите».
После очередного отказа Раиса стала звонить консулу и послу, спрашивала: в чем дело, почему не пускаете? Объясняли тем, что я в Америке три месяца жил и работал, что запрещено. Пытался доказать, что в России обладаю бизнесом, материально обеспечен, зачем мне в Америке еще работать. К счастью, Раиса оказалась не робкого десятка. Она стращала посла тем, что, как честный налогоплательщик, пожалуется в Конгресс, дойдет до суда. Короче говоря, достала она посла, и мне наконец-то поставили визу.
Я приехал, купил матери хорошую квартиру на Брайтон-бич на берегу моря, оставил ей побольше денег на жизнь, в общем, окончательно решил бытовые проблемы. Прямо камень с души упал.
Возникло естественное человеческое желание хоть одним глазом посмотреть на родственников в городке Шарон. Интересно же – какие они, отпрыски бабушки Гели, родной сестры моего дедушки Яши. Но тогда, в 1993 году, компьютеры и интернет не имели широкого распространения, и я так и не нашел адресов. Но мечта когда-нибудь познакомиться со своими троюродными братьями (или сестрами – не знаю) осталась.
