Взяв с полки пустой блокнот, Бруно записывал информацию, которую озвучивала инспектор. Он поклялся ознакомиться с этой техникой расследования.
Мальчик вместе с мамой пошел в смотровую комнату номер один, а Джим – в первую комнату для допросов.
За несколько минут до прихода отца Бруно наблюдал за Терри Раттером. Подозреваемый был уверен, что он один. Казалось, мужчина что-то повторяет про себя, на его лице застыло выражение сосредоточенности. Бруно прищурился. Он не был уверен в том, что означает это повторение. Терри Раттер в отчаянии и хочет как можно скорее поделиться грузом вины или же репетирует признание, желая скрыть компрометирующие его детали?
Затем через стекло Бруно увидел, как в комнату для допросов вошел его отец.
Стекло, похожее на большой плоский экран телевизора, создавало иллюзию большого расстояния. Зрителям казалось, что действие в комнате для допросов происходит где-то очень далеко, а не в нескольких метрах от них.
Бруно стоял очень удобно: ему была видна отцовская макушка, а на другой стороне стола расположился Терри Раттер. Мальчику было отчетливо видно его искаженное, болезненное лицо. Гематома под глазом превратилась из черной в желтую. Если преступник собирался обнаружить себя, то ему придется прорываться наружу сквозь красновато-коричневую стену болезненной, раздувшейся плоти.
– Добрый вечер, мистер Раттер, – приветствовал соседа Джим. – Инспектор Скиннер сообщила мне, что вы готовы давать показания.
– Теперь я для тебя мистер Раттер, да? – сказал Терри, пожав плечами.
– Да, мистер Раттер, – ответил Джим. – Инспектор Скиннер сказала, что вы готовы к разговору.
– Возможно, – протянул Терри, – а может, и нет!
Воцарилась тишина. Бруно был впечатлен терпением отца.
– Сначала мне нужно выпить, – решился Терри, и его голос был более сиплым, чем обычно.
– Не могу помочь вам в этом, мистер Раттер, – ответил Джим как ни в чем не бывало, чем весьма встревожил Бруно. – По вашей просьбе я встал с больничной койки. Сначала вы скажете все, что должны сказать, а потом я прослежу, чтобы вам дали выпить. Думаю, если вы выговоритесь, вам станет легче.
Опять последовала тишина, нарушаемая лишь кашлем Терри. Бруно проверил свои записи о стратегии допроса: прямая конфронтация. Подозреваемый должен думать, что собрано уже достаточно доказательств для того, чтобы вынести ему обвинение.
– Можно снять наручники? – спросил Терри, протягивая опухшие, раздувшиеся запястья.
– Нет, – ответил Джим. – Я рекомендую вам пригласить адвоката.
– Зачем?
– Наш разговор записывается на камеру, – сообщил Джим. – У нас есть видео, противоречащее показаниям, которые вы давали ранее. Это противоречие уничтожит вас.
– В этом нет необходимости, – сказал Терри с жутким спокойствием, совершенно не соответствовавшим краске гнева, разливающейся по его лицу. – Нет нужды в услугах адвоката.
– Вы желаете ознакомиться с вышеупомянутой записью, мистер Раттер? – спросил Джим. – Мы можем показать ее на экране, расположенном позади меня.
Терри отказался и закрыл лицо руками. Следующие несколько минут он укрывался от внешнего мира. Бруно, прижавшись лицом к стеклу, не мог понять, сработала ли стратегия отца.
– Гипотетически, что со мной будет дальше? – наконец спросил Терри.
На его покрасневшем лице застыло раздражение.
– Тюремное заключение на многие годы, возможно пожизненно, – в голосе Джима не было и тени сочувствия.
– А что будет с моим сыном?
– Точно не знаю, – ответил Джим, немного смягчившись. – Я в этом не разбираюсь, но могу спросить.
– Пожалуйста, спроси, – произнес Терри, немного побледнев. – Будущее сына – моя единственная забота.
Джим выполнил его просьбу. Это заняло несколько минут. В своем кабинете инспектор Скиннер приказала Джиму вести себя как можно тверже.
– Когда хочешь заставить преступника признаться, необходимо давить на его слабое место. Используйте его чувства к сыну, чтобы сломать подозреваемого. Будьте настолько жестоким, насколько это нужно!
Терри с нетерпением ждал возвращения Джима: Бруно заметил в маленьких глазках мужчины напряженное ожидание и сосредоточенность.
– Скорее всего, вы больше никогда не увидите сына. Его отдадут в детский дом, а затем, возможно, в приемную семью.
– Я так и думал, – ответил Терри, и по его лицу полились слезы.
– Но вы поможете ему, если поговорите со мной, – сказал Джим. – Дин должен знать правду. Он должен иметь возможность скорбеть о родителях. Чем дольше тянется это дело, тем тяжелее для вашего сына. Вы должны позволить ему начать восстанавливать свою жизнь. Возможности для этого у вас есть. Сегодня. Сейчас! Если вы скажете правду, то чрезвычайно поможете Дину.
Бруно никогда не видел, чтобы мужчины, подобные Терри Раттеру, плакали. Это были слезы, которые льются только в молодости, после того как судьба преподаст человеку самые жестокие уроки.
– Слезы означают осознание вины, – сказала инспектор Скиннер, наблюдая за происходящим вместе с Бруно.
Мальчик повернулся, чтобы посмотреть на маму, и увидел, что она не следит за допросом. Хелен сидела на стуле, развернувшись спиной к стеклу.
Когда поток слез немного утих, Терри вторично отказался от услуг адвоката.
– Мне нужно выпить виски, пожалуйста, Джим, – попросил он.
Джим отказал, а затем спокойно добавил, что ни он, ни виски не являются его союзниками.
В этот момент Терри наклонился вперед, и его стошнило прямо на колени. Ярко-оранжевая масса была похожа на выпрыгнувшую змею.
Закованному в наручники Терри не позволили привести себя в порядок. Офицер, полностью осознавая свои профессиональные задачи, неохотно предпринял неэффективную попытку убрать наиболее крупные куски рвоты.
– У нас есть запись вашего нападения на жену, – сказал Джим, расправляя плечи. Его голос звучал холодно и отстраненно. – Также у нас есть доказательства – результаты анализа ДНК, указывающие на то, что вы изнасиловали свою жену. Мы обнаружили сперму в ее теле, рану на шее, животе и на внутренней стороне бедер. Проникновение было быстрым и жестоким. Ее тело порвано и изранено.
– Я уже признал все это, – ответил Терри с растущим нетерпением в голосе.
Монстр, живущий в нем, начал просыпаться, Бруно это видел.
– Игра окончена, – сказал Джим. – Сделайте своему сыну одолжение – признайтесь.
Подобно тому как кошка выгибается дугой и распушает хвост в моменты страха или конфликта, Терри вырос, перерос размеры тюремной робы, его позвоночник выпрямился, плечи расширились, зубы заскрежетали. Но, что было еще более важно, Бруно заметил, что Терри готов вонзить клыки в Джима. Отец Дина лязгнул зубами, но, конечно, в воздухе, потому что стол разделял мужчин.
