Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
Но кем же на самом деле была Дезире Кандейль, кандидатка на роль богини Разума?
Ее мать была судомойкой в доме герцога де Марни, но, несмотря на это, Дезире получила кое-какое воспитание и, начав карьеру в качестве горничной при уборных артисток в маленьком парижском театре, вскоре сделалась одной из самых популярных звезд театрального небосклона. Она была небольшого роста, смуглая, с изящными манерами, гибкая и грациозная, с крошечными руками и ногами, она никогда не пудрила свои блестящие волосы, из которых умела создавать красивые прически. Женщины не считали ее красивой, находя, что у нее грубая кожа, что губы слишком красные, а глаза чересчур близко расположены друг к другу, но среди мужчин она пользовалась огромным успехом.
Однажды ей захотелось поехать в Лондон и показать торгашам-англичанам, какое тонкое удовольствие можно получить в театре, так как она была уверена, что этот тупой народ не имел никакого понятия о настоящей артистической игре. Получить разрешение на выезд из Парижа оказалось очень легко, да и прекрасная Дезире всегда добивалась того, чего хотела. В то время у нее было много добрых друзей в высших сферах: Марат был большим любителем театра, Тальен состоял в числе личных поклонников Дезире, а депутат Дюпон делал все, что она хотела. Она намерена была играть пьесы Мольера на французском языке в театре «Друри-Лейн», для чего подговорила нескольких товарищей ехать в Англию. Она сильно рассчитывала на поддержку некоторых лондонских клубов с революционным направлением, будучи уверена, что их члены не откажутся содействовать сбору в пользу голодающего населения Франции. Вспоминая о Маргарите Сен-Жюст, пленившей сердце богатого английского лорда, мадемуазель Кандейль не прочь была и сама привести к своим ногам какого-нибудь лорда, который осыпал бы ее золотом с ног до головы.
Лондон не оправдал ее ожиданий. Сначала ее маленькая труппа получила приглашение сыграть несколько классических французских пьес в одном из второстепенных театров, но лояльные англичане были слишком возмущены происходившим в то время во Франции, чтобы увлечься талантом Дезире Кандейль, а проживающие в Англии французы оказывали своим соотечественникам лишь крайне скудную помощь. Аристократы-эмигранты были очень невысокого мнения об актрисе, находившейся в дружбе с якобинцами, игнорировали ее присутствие в Англии и при любой возможности бранили ее. Остальные ее соотечественники принадлежали к агентам и шпионам революционного правительства, и этих она сама охотно игнорировала бы. Они так злоупотребляли кошельком и временем Дезире, что она сама старалась отдалиться от них. Ей была неприятна мысль, что ее могут смешивать с членами кружков, не пользовавшихся благосклонностью в глазах той «золотой молодежи», которой она так желала понравиться. На родине Дезире была искренней республиканкой, но в Лондоне было неудобно вести знакомство с теми самыми писателями политических памфлетов, которые являлись главными организаторами мятежных сборищ и недозволенных союзов, причинявших столько тревог и беспокойств мистеру Питту и его коллегам.
Мало-помалу все товарищи Дезире по сцене возвратились на родину, но она осталась в Англии, так как ее старые парижские друзья предупредили, что ее возвращение во Францию нежелательно. Это была месть со стороны беспринципных санкюлотов, агентов и шпионов революционного правительства, которых часто и без всякого стеснения она бранила. Тогда Дезире попыталась снова завязать дружеские отношения с якобинцами, но ее близость с существовавшими в Лондоне мятежными клубами скоро сделалась известна в официальных кругах, и в один из вечеров она получила от британского правительства предложение покинуть Англию в течение недели; в противном случае ей грозило тюремное заключение и даже ссылка.
Это случилось за три дня до ричмондского праздника и через сутки после прибытия Шовелена в Англию. Результатом его встречи с Кандейль в «Клубе французских якобинцев» было приглашение обоих на раут леди Блейкни.
Дезире уже оканчивала свой туалет, собираясь на раут, как вдруг ей принесли в сафьяновом футляре чудное бриллиантовое ожерелье с запиской от Шовелена:
...
«Гражданку Кандейль просят любезно принять этот подарок от французского правительства в вознаграждение за ее услуги – прежние и будущие».
Тщеславие актрисы было вполне удовлетворено. Сколько раз видела она эти чудные камни на шее герцогини де Марни, у которой служила ее мать! А сегодня дочь этой аристократки увидит на ней это самое ожерелье.
В это время раздался стук в наружную дверь.
– Это месье Шовелен приехал за мной, – сказала Дезире. – Крепко ли застегнуто ожерелье, Фаншон?
– Крепко, мадемуазель, – ответила горничная. – О, как вы сегодня красивы!
– Леди Блейкни также очень красива, Фаншон, – самодовольно произнесла Дезире, – только вряд ли у нее найдется такое ожерелье.
Глава 6
В великосветских хрониках того времени сохранились рассказы о великолепном рауте, данном в тот достопамятный вечер в Блейкни-Мэноре. На нем присутствовало все высшее лондонское общество с принцем Уэльским во главе.
После неожиданной встречи с Шовеленом Маргарита не могла отделаться от тяжелого предчувствия, ей казалось, что ее мужу грозит серьезная опасность. Она даже попыталась предостеречь Перси против Шовелена, но это ни к чему не привело. Она даже не добилась от него обещания не участвовать в ближайшей поездке во Францию.
– Я знаю, как ты страдаешь и тревожишься, дорогая, – сказал сэр Перси, – но могу лишь постараться как можно скорее покончить с этим делом и вернуться домой. Я не могу отрывать Фоулкса от молодой жены, а Тони и все прочие так ужасно медлительны во всем!
Таким образом Маргарита осталась в прежней тревоге, которая не уменьшилась даже от забот, вызванных раутом.
– Ваши гости уже начали съезжаться, леди Блейкни, – сказала Жюльетта, входя в комнату.
– Вы сегодня очаровательны, мадемуазель, – улыбнулась ей Маргарита. – Не правда ли, сэр Перси?
– Благодаря вашей доброте, – ответила Жюльетта с оттенком печали в голосе. – Как бы мне было приятно надеть сегодня драгоценности, которыми гордилась моя дорогая мать!
– Будем надеяться, что они когда-нибудь опять вернутся к вам, – ответила Маргарита, направляясь с Жюльеттой в приемный зал.
– Надеюсь, – со вздохом произнесла Жюльетта. – Когда во Франции начались смуты, аббат Фуке, духовник и верный друг моего покойного отца, взялся сберечь для меня все драгоценности матери, говоря, что им всего безопаснее быть вместе с церковными принадлежностями в ризнице его маленькой церкви в Булоне. Он думает, что никто не решится на святотатство и что никому и в голову не придет искать в его ризнице бриллианты герцогов де Марни… Милый мой аббат! Он готов был отдать жизнь за нас с отцом, и я знаю, что не расстанется с моими драгоценностями, пока будет иметь силы защищать их.
Разговаривая, дамы дошли до длинного ряда пышно убранных комнат. Маргарита, попросив Жюльетту остаться в бальном зале, вышла для приема гостей на площадку лестницы, где намеревалась встречать каждого приветливым словом.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
