Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
Закончив черкать на листке схему подземных ходов, генерал отложил карандаш и, придвигая чертеж к сотрапезнику, внимательно посмотрел на Гройсмана.
– Дай мне слово, Яша, когда пиндосы придут, увести Ниночку в бункер.
Аналитик взял листок со стола и, с достоинством кивнув головой, сложил и убрал бумагу во внутренний карман пиджака. Он всегда ходил в пиджаке, даже когда был в джинсах и футболке, полагая, что так он выглядит солиднее.
– А пиндосы придут, не сомневайся. – Альберт Семенович снисходительно похлопал Гройсмана по руке. – Кстати, знаешь, почему американских вояк называют пиндосами?
Хотя Яков и знал, но, чтобы сделать старику приятное, отрицательно качнул головой.
– Из-за обилия амуниции. Дали им это прозвище косовские сербы. Представь себе, в американской армии такое есть правило – если солдат получает ранение, а при нем нет полного снаряжения, то шиш ему с маслом, а не страховка. Зализывать раны будет на свои кровные, а это, поверь, ой как дорого! Дядя Сэм – он рачительный. Печется не только о здоровье своих воинов, но и о сохранности денег налогоплательщиков. Это значит, что жара – не жара, стреляют – не стреляют, а бронежилет по полной программе, щитки на колени и локти, каска, защитные очки, перчатки – все надеть и потеть во имя звездной полосатости. А ты же сам понимаешь, как много у них всего. Вес иногда превышает сорок кэгэ, богато живут. При такой экипировке человек, конечно, устает, но жалко казенное имущество бросить, вот и прет все на себе, как ослик румынский. Сам понимаешь, несколько часов под таким грузом походку не улучшают. Это только в кино про «Морских котиков» американские морпехи и под вещмешками орлами глядят. А в реальной жизни ходит такой воин, переваливаясь, ноги гнутся плохо, голова в плечи втянута – пингвин пингвином. Вот их сербы и прозвали «пиндосами» – по-сербскохорватски это «пингвин». Эти пиндосы на нас и нападут. Ты уж, Яш, проследи за Ниной. Я тебе доверяю.
За разговором бутылка опустела, причем Яков не имел к этому отношения. Язык старика заплетался все больше и больше. Генерал уже не сидел на кровати, а лежал. Глаза его осоловели и смотрели мимо Гройсмана. В коридоре послышались голоса – это постояльцы дома ветеранов возвращались в свои комнаты с танцевальной веранды. Сочтя аудиенцию оконченной, Яков собрал остатки пиршества в черный пакет и поднялся из-за стола.
– Яш, ты куда? – забеспокоился генерал, в процессе беседы плавно перешедший на «ты».
– Альберт Семенович, мне домой пора, – глянул на часы Гройсман.
– Ниночке кланяйся, – попросил старик. – И про бункер не забудь.
Чтобы не встречаться с Эсфирь Геннадьевной, застывшей в ожидании на лавочке перед корпусом, Яков вышел через пожарный ход. Дожидаясь на остановке автобуса, отбил эсэмэску, в которой уведомил старушку, что сердце генерала занято и лучше ей поискать другого партнера для танцев и игры в маджонг. Отправил сообщение, забрался в подошедший автобус, доехал до платформы и вернулся в Москву. И, прогулявшись с Ленинградского вокзала на Ярославский, сел на электричку и двинулся в Загорянку. История про бункер показалась ему удивительной и нереальной. И Яков, как человек реалистичного склада ума, хотел немедленно удостовериться в ее правдивости.
На станцию Загорянская он прибыл почти в девять вечера. Вдали, у леса, понемногу сгущались сумерки. Удостоверившись на табло, что последняя электричка на Москву будет еще только через два часа, Яков огляделся по сторонам и, заметив ориентир – кирпичный нужник старой постройки, устремился к нему. Как и было указано в схеме, сразу за туалетом в земле виднелось вентиляционное отверстие вполне приличных размеров, накрытое конусообразной стальной крышкой. Повернув проржавевшую задвижку и сдвинув крышку в сторону, Яков нащупал ногой на стене первую скобу ведущей вниз лестницы и начал спуск. То и дело аналитик задевал впотьмах за влажную стальную обшивку подземного хода, отчего раздавался протяжный предательский гул. Стараясь не шуметь, Гройсман спускался в нервном напряжении и, только ступив ногами на стальной пол, почувствовал себя более-менее спокойно.
Тоннель был узок и темен, и, чтобы не ошибиться, приходилось не только светить себе смартфоном в темноте, но и внимательно ощупывать стены, стараясь не пропустить восьмой по счету сварной шов. Добравшись до шва, Яков надавил на верхний угол стального листа, и тот повернулся, открыв низкий вход в огромное светлое помещение. От неожиданности Гройсман даже зажмурился. Глаза его привыкли к темноте, и свет, пусть даже неяркий, вызвал раздражение. Согнув негнущуюся спину, аналитик протиснулся внутрь. Как и обещал генерал Заславский, перед ним был склад оружия. На перегораживающих комнату стальных стеллажах высились ящики с боеприпасами, лежали обильно залитые смазкой минометы и автоматы. Яков двинулся вдоль крайнего стеллажа, разглядывая стоящие в ряд пулеметы, как вдруг услышал голоса. Разговаривали двое мужчин. Один говорил баритоном, второй – рыдающим фальцетом.
– Сейчас я уйду по делам, – сообщил баритон. – А ты возьми пока «лимонку» и держи в руке. Когда спущусь за тобой – поднимешься вместе с гранатой. Я понятно объясняю, Гарик?
– Не хочу стоять с «лимонкой», не хочу! – захныкал фальцет.
Заинтригованный, Яков осторожно двинулся на голоса. Он шел вдоль стены, стараясь держаться за стеллажами, и вскоре увидел говорящих. Вернее, одного из них. Второго не было видно. Замерев в неудобной позе, сквозь широкую щель между деревянными ящиками патронов аналитик рассматривал тощего парнишку в грязных камуфляжных штанах. Худые ребра выпирали настолько, что казалось, того и гляди прорвут смуглую кожу. На голове его белел странный парик из спутанной пакли. Капризно выпятив губу, парень отпихивал от себя протянутую руку невидимого собеседника с зажатой в ладони «лимонкой».
– Тогда я заберу твоего индуса, – пригрозил баритон, обладателя которого Якову никак не удавалось разглядеть за стеллажами. – И волосы его.
Яков насторожился. Не тот ли это индус, который пропал из кабинета Маслова? Протянувшаяся из-за стеллажа рука сдернула с головы худого парнишки его странную шапку, нахлобучив на статую. Только теперь Гройсман заметил странную фигуру на полу, скрестившую мосластые ноги в позе лотоса. Он самый! Йогина-садху, давший обет! Яков не видел целиком того, кто взял йогина за мосластые плечи и унес из поля зрения, Яков видел только руки незнакомца. Исчез за стеллажом и худой парнишка, без своего диковинного головного убора оказавшийся сильно заросшим брюнетом, и Яков тут же услышал его жалобный плач:
– Отдай! Это мой индеец! Зачем забрал?
– Ты будешь меня слушаться? – строго спросил баритон.
– Буду, – всхлипнул фальцет. – Ты друг. Ты знаешь, где Майечка.
– Тогда, Гарик, держи «лимонку». И жди, когда я за тобой приду.
За стеллажами послышались удаляющиеся шаги, и, немного сменив ракурс, Гройсман снова увидел в просвете между ящиками худого парнишку. Тот стоял перед штабелем противогазов навытяжку, зажав гранату в кулаке. Яков хотел ретироваться тем же путем, что и пришел, но оставлять явно нездорового человека с гранатой поостерегся. Все-таки, что ни говори, а при взрыве граната «Ф-1», прозванная «лимонкой», дает двести девяносто крупных тяжелых осколков с начальной скоростью разлета около семисот тридцати метров в секунду. И, на минуточку, площадь разлета осколков – до восьмидесяти квадратных метров. Если рванет – мало никому не покажется.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
