Глава 62
Мудрить не стали. От пещеры отходил только один коридор, так что по нему троица и двинулась – впереди, с включенным фонарем, Лоренс, за ним Эбигейл и Джун.
Но не прошли они и тридцати футов, как предводитель этого маленького отряда остановился.
– Ну вот, первая развилка. – Главный туннель продолжался, по крайней мере, на расстояние света лампы, но в стене открылось еще одно отверстие. Лоренс опустился на колени и заглянул в него. – Щель узкая, но куда-то определенно ведет.
– А ты не думаешь, что держаться стоит главных коридоров? – спросила Эбигейл.
– Вообще-то не… – Ее отец шумно выдохнул. – Здесь скелет и пара железных наручников. Должно быть, какой-нибудь заключенный… Да, давайте пока держаться главного коридора.
Признаков человеческой деятельности – углублений от подрыва динамита, ржавых банок с пороховой пудрой, бочонков из-под карбида, стальных сверл, деревянных крепей – попадалось все меньше, и вскоре пленники вышли в природную пещеру, откуда продолжили путь, уже не придерживаясь какого-то определенного коридора, а переходя из одного подземелья в другое, из тесного, вроде кладовки, в просторное, побольше первой пещеры. Чем дальше, тем менее узнаваемой становилась порода, из которой были сложены стены и потолок. Свисающие с потолка сталактиты роняли капли своих коррозийных растворов в проеденные ими дыры в полу. Эбигейл провела пальцами по стене из брекчии[25], в которой сцементировались куски горной породы, окаменевшие кости и доисторические ракообразные.
Примерно через час они наткнулись на пещеру, напоминающую богато декорированный грот. Лоренс посветил вверх – сталактиты свисали здесь гроздьями и шли ряд за рядом, как зубы у акулы. В центре они срастались в причудливый конгломерат, напоминавший люстру, у ближней стены походили на трубы органа, а в дальнем углу смахивали на длинные щупальца медузы.
Пещера сталактитов сменилась туннелем с гладкими стенами и низким, всего в футе над головой Кендала, потолком. Стены эллиптического прохода понемногу расширялись, потолок же понижался, так что вскоре путешественникам пришлось сначала пригнуться, потом присесть, еще чуть позже опуститься на четвереньки, а в конце и вовсе пробираться ползком, протискиваясь между полом и потолком, разделенными шестнадцатью дюймами пространства.
Минут через пять Эбигейл не выдержала.
– У меня клаустрофобия! – закричала она. Девушка не видела света фонаря и ощущала себя пленницей кромешной тьмы. Даже тепло ее собственного дыхания отражалось от стен легким прикосновением к лицу.
Что-то схватило ее за лодыжку, но повернуться и посмотреть, что это, не позволяла теснота туннеля.
– Они вокруг нас, – прошептала сзади Джун. – Они говорят со мной, не умолкая.
– Слышу что-то впереди! – крикнул Лоренс.
Потолок царапал Эбигейл голову. Ее левая нога снова закровоточила, а боль в копчике сделалась нестерпимой. «Я больше не могу дышать, – подумала Фостер и тут же одернула себя: – Нет, ты можешь. Это всего лишь воображение». Чтобы хоть как-то продвигаться вперед, ей приходилось склонять голову в сторону и сжимать плечи. А если мы застрянем? Я уже не смогу повернуть назад. Какая ужасная будет смерть!
Позади что-то шептала Джун. Эбигейл уже хотела сказать отцу, что пора, к чертовой матери, поворачивать и двигать назад, но тут и она тоже услышала то, о чем он говорил, – какой-то неясный шум.
Свет фонаря ударил ей в лицо.
– Уже близко, – сказал Лоренс.