Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
– Сержант, пока с нами был, пострадал сильно…
– Да ты не волнуйся, парень. Подлатают твоего приятеля. Будет как новенький. У нас любого на ноги поставят, лишь бы человек был хороший.
Слова мастера Устьяна меня окончательно расслабили: чувствовалось, что он не бросается ими на ветер. Мне вообще было по душе общество пластунов. Они не такие горделивые, как дружинники, более простые, что ли… Хотя работать предпочитают поодиночке, это я от Вышаты слышал. Но компанию составляли с удовольствием.
Готовили пластунов с малолетства, причём не столько на силушку от природы даденную смотрели, а на другие таланты, чтобы и ловкими были, и изворотливыми. Порой совсем уж никчёмных набирали, из тех, кого остальные за версту обходили: воришек, к примеру, разных, прощелыг, на которых метки некуда поставить.
И вот с ними-то и возился мастер Устьян. Трудной была его наука: гонял сутки напролёт, издевательства разные хитрые устраивал, не то древнюю химию, не то самолично разработанные составы в ход пустил: всякой дурью пацанов обкалывал, после которой они сами не свои были. Даже родители, что на чад давным-давно руками махнули, не выдержали и возроптали.
А чуть попозже, когда в недрах Стрелецкого приказа вызрело совсем новое подразделение пластунов, выяснилось, что не пропали впустую труды мастера Устьяна. Удалось ему почти невероятное: у Кремля появились свои глаза и уши. Его ученики далеко за пределы крепости проникали, всё разведывали и разнюхивали, принося часто столь важную информацию, что благодаря ей порой большие победы удавалось одерживать малыми силами.
И с каждой победой росло уважение и к Устьяну, и к его людям. Разве что некоторые дружинники до сих пор ворчали, что, мол негоже на врага со спины идти. Истинный воин должен только лицом к лицу драться. Но этих ворчунов уже не слушали, да и сами они постепенно осознавали пользу от новосозданного отряда.
Таким был этот человек, с которым меня столкнула судьба. А ведь по виду не скажешь, что перед тобой тот, кого беспрекословно слушают десятки тренированных разведчиков, готовых за него жизнь отдать.
– Что на меня уставился? – улыбнулся он, почувствовав на себе мой взгляд. – Не невеста, чай, чтобы мной любовались. Ты лучше Кремль рассматривай. Когда ещё такая возможность выпадет тут побывать. Не теряй времени зря, парень!
Я послушался его совета и принялся с любопытством вертеть головой.
Многое здесь казалось непривычным и непохожим на нашу жизнь в Комплексе. Чувствовалось, что крепости досталось: то тут, то там виднелись следы многочисленных разрушений. И в то же время здесь кипела жизнь, люди латали пробоины в зданиях, убирали мусор, возводили временные укрепления. А рядом стайка совсем мелких ребятишек, которые сопя таскают булыжники, помогая более старшим заделывать многочисленные пробои. Те, кто поздоровее, размешивают раствор.
Женщины подтирают кровавые лужи: эх, тяжко пришлось его защитникам! Сколько же их тут полегло, родимых!
Но на лицах людей нет отчаяния. Они принимают жизнь такой, как есть, готовы драться за неё до конца, и неважно, кто противник.
Мне знакомы их чувства. Комплекс тоже неоднократно выдерживал осаду. И из осадных орудий по нам били, и стенобитными машинами пытались сокрушить защитные сооружения, и тараны к воротам подкатывали…
И ладно бы нео или другие нелюди, а то зачастую свой же брат человек! Откуда у нас такая страсть к разрушению и убийству? Ведь пострадали из-за неё в Последней проклятущей войне! Нет, чтобы правильные выводы из того сделать да к миру прийти… Неужели это в нас матерью-природой заложено?
Вот говорят, что мы – «хомо сапиенсы», то есть человеки разумные. Только где, спрашивается, эта разумность, если свой род истребляем?
Девушки… красивые, улыбающиеся. Одна вроде бы лукаво стрельнула в меня глазками. Я разом посерьёзнел. Дома Варюха ждёт. Непорядок будет, если я тут начну изменять ей направо и налево с каждой встречной. У меня на неё серьёзные виды. Надо соответствовать.
Посмотрю-ка я лучше на другие достопримечательности, чтобы было потом, что нашим в Комплексе рассказывать.
Больше всего меня удивила расположенная внутри стен крепости роща с живыми и агрессивными деревьями. Что это: халатность или недосмотр? Как можно держать её на территории? Не припоминаю за кремлёвскими обитателями столь вопиющей беспечности. Мне казалось, что у них любая мелочь продумана, а тут непорядок.
– Почему вы её не вырубили? – спросил я у Вышаты.
Тот мягко произнёс, будто говорил с несмышлёнышем:
– Когда-то собирались, да потом передумали. Оно, конечно, непорядок столь опасное место в укреплении иметь, но из всякого худа можно добро извлечь. Роща наш стратегический запас топлива на случай длительной осады. Да и зимой без дров околеешь. А тут всё под рукой. Приходи да руби.
– Так ведь ещё неизвестно, удастся ли живым из рощи выйти… – предположил я.
– А у нас тут кругом сплошная неизвестность. Мы к такому привыкли, – пояснил Вышата. – Поодиночке никто за дровами не ездит. Минимум вдвоём. Один рубит, второй охраняет. Иной раз удаётся вдвоём и домой возвернуться, – добавил он с таким бесстрастным выражением на лице, что я так и не понял, шутит или нет.
Но я всё же кивнул:
– Понятно. А кто он – этот отец Филарет?
– Неужели отец тебе не рассказывал?
– Сам понимаешь, многое, что связано с Кремлём, для него больная тема.
– Тогда потерпи немного и узнаешь. Всего ничего осталось – видишь вон впереди церковь красоты неописуемой? Это Храм Двенадцати Апостолов – самое святое место в Кремле.
– То есть этот ваш отец Филарет – святой?
– Может, и святой, – улыбнулся пластун. – Я бы не удивился. Мудрости и святости в нём на сто человек хватит. А пока гляди в оба. Роща ещё не закончилась. Мне тебя живым к отцу Филарету доставить нужно.
Я с опаской посмотрел на извивающиеся ветки и корни, которые плавно подбирались к нам, выбирая жертву. Несколько раз пришлось перепрыгивать их, когда мы подходили слишком близко.
Келья отца Филарета, как объяснил Вышата, была в Патриарших палатах. Однако нас допустили не сразу: шёл молебен в честь снятия очередной осады (я ощутил небольшой прилив гордости за себя – ведь это произошло во многом благодаря мне), святой отец был на службе.
Но вот он появился: высокий и худощавый старец с длинной бородой. Одет отец Филарет был просто, никаких расшитым золотом риз, на груди скромная иконка, в руках посох – вот тот действительно был богато украшен, наверняка старинный, сделанный задолго до Последней войны.
– Здравствуй, отче, – сказал Устьян и поклонился.
Мы поступили так же.
– Здравствуйте, дети мои, – произнёс тихим, но при этом хорошо слышным голосом святой отец.
Я приподнял голову, столкнулся с его взглядом – пристальным, изучающим, но при этом полным ласковой мудрости. Теперь мне была понятна степень обожания его простым людом.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
