Дед молчал.
– Ты не молчи, скажи честно.
– Нормально мне. И времена здесь ни при чем.
– Ладно, – сказал Рос примирительно. – Твое право. Каждому, как говорится, свое. Только бы за домом присматривал.
– А я и присматриваю, напрасно укоряешь. Не я – давно бы развалился. Или на бревна бы растаскали. Ты-то небось нечастый гость.
Рос развел руками, потом сделал еще глоток.
– Эх, сейчас бы грибков, как тогда.
– Пожарить некому, – вздохнул дед.
– Да это я так, риторически, – сказал Рос. – Уж больно хороша была грибница.
– Славная, – согласился дед.
Рос смотрел на могучее дерево, как две капли похожее на то, из детства. Пристально смотрел, напрягал глаза, хотя и без того не страдал зрением. Чудилось, будто бы лицо видит – крупный нос загогулиной, запавшие глаза с нависшими надбровными дугами, чуть оттопыренные губы, широкий морщинистый лоб, борода лопатой… Как в детской книжке с рисунками. Леший, лесовик, кто еще?
И тут он увидел грибы. Бледно-рыжие, неширокой полосой опоясывающие ствол метрах даже не в двух, а в трех, если не выше, над землей. Совсем как тогда. Вон аж куда забрались хитрецы опята. Захочешь – не снимешь. И нет никого, кто бы плечи подставил. Как это он их сразу не заметил?
– Ну, дед, ты даешь! – только и выдохнул в изумлении.
М
арк и красота1
Все-таки красота – страшная сила… Даже странно, что эта молодая женщина тоже здесь, в метро, среди безликой, серой, усталой толпы. Видеть ее тут странно – с такой поразительной внешностью. Тем не менее она здесь, среди них, и села как раз наискосок от стоящего возле дверей Марка.
Теперь он мог повнимательней рассмотреть ее, стараясь при этом не быть слишком бестактным. Как же она была хороша! Марк удивлялся, что окружающие не реагируют – кто читает, кто ковыряется в своем мобильнике, кто тупо смотрит перед собой. А взгляд Марка то и дело соскальзывал в ее сторону, притягиваясь вопреки его воле. Он буквально принуждал себя отводить взгляд, но тот, как бы обретя независимость, снова сбегал, устремляясь к ее нежному профилю, к огромным, в пол-лица, просто невероятным глазам, начинавшимся чуть ли не у самых висков, к тонким, резко очерченным губам.
Было в ней что-то восточное – черные глаза, разбросанные по плечам густые, спадающие копной темные волосы… И в то же время, чудилось, иконописное, какая-то скорбная просветленность, будто бы даже неотмирность. В общем, нахлынуло на Марка.
Гурия, нет, Мадонна (ну да, именно так) словно чувствовала его взгляд, время от времени ее лицо чуть оборачивалось в его сторону, и Марк испытывал что-то вроде головокружения. Несколько раз их взгляды пересекались, и тогда его мгновенно бросало в жар, колени начинали мелко подрагивать.
А была ли эта женщина так уж красива? Этим вопросом он задавался уже чуть позже, едва не проехав свою станцию. Чары малость поослабли, хотя образ все еще витал перед глазами.
Да, он не был уверен в том, что это действительно красота, а не то, что и в самом деле можно назвать чарами. Казалось, мог бы смотреть и смотреть… Нет, не любоваться, а именно смотреть – вглядываться и еще раз вглядываться, словно пытаясь разгадать некую загадку.
Имела ли эта загадка отношение к полу?
Ну да, женщина. А с другой стороны, не исключено, дело вовсе не в ней, а в самом Марке, неслучайно никто больше на нее так не пялился.
Он и дома долго еще не мог успокоиться, привычно усаживаясь за компьютер, – все ему мерещилась незнакомка.
2
Про Марка все знали, что он – электроннозависимый.
Недуг новейшего происхождения, однако же тем не менее недуг (сам Марк так не считал). Вообще же он был физиком-теоретиком, сотрудничал в специальном научном журнале, редактировал статьи. Еще до появления первого в его жизни компьютера Марк увлекался радиотехникой, собирал приемники, что-то изобретал, причем на одно изобретение даже получил патент. С той минуты, как в его жизни появился первый компьютер, жизнь без него Марк уже не представлял. Апгрейд и моддинг стали его любимыми занятиями. Он то и дело что-то докупал, модернизировал, инсталлировал и переинсталлировал. Ну а поскольку точно такие же чокнутые работали на Билла Гейтса и прочих, то особо не заскучаешь.
Аппараты, которые еще совсем недавно казались техническим чудом и работали только на космос и военку, становились обычным подручным средством. Потом пришел Интернет.
Другая эпоха…
В его маленькой комнатке без окна, переделанной из кладовки, только и умещались что компактный стол с компьютером, принтером и сканером да стеллаж с дисками, компьютерными запчастями и специальными книжками. Здесь не было даже форточки. Дневной свет сюда не проникал, только настольная лампа на длинном гибком кронштейне. Окно же фактически заменял мерцающий дисплей монитора.
А еще Марк сам писал программы.
Для одних задач у него был один компьютер, для других – другой. Один был подсоединен к Интернету, другой – во избежание всяких хакерских атак и вирусных эпидемий – исключительно для оффлайнового пользования. Проходило немного времени, и Марку начинало казаться, что его собственный вовсе не старый аппарат слишком тормозит, это несмотря на то что сам Марк настроил его на максимальное быстродействие: программы запускаются почти мгновенно, разного рода таблицы и графики перерисовываются быстро. И он тут же менял аппарат на новый.
Но если Марк возился с компьютерами, так сказать, профессионально, неплохо этим подрабатывая, то его сын, шестнадцатилетний Иван, крепко подсел на игры. У него был свой ноутбук, тоже подсоединенный к Интернету, причем по решению родителей платить за Сеть Иван должен был сам. Он и платил, подхалтуривая то случайным переводом с английского, то сотрудничая с какой-нибудь компьютерной фирмой, посылавшей его настраивать компьютерные программы. Марк, хоть и помогал сыну, если у того возникали проблемы с техникой, тем не менее злился: вместо того чтобы учиться, Иван сидел ночами, сражаясь в сетевые игры с такими же, как он, фанатами.
Бороться бесполезно – Марк пробовал и так, и эдак, но в итоге сын только еще больше впадал в аутизм, смотрел на него покрасневшими, отсутствующими глазами и заразительно зевал в кулак. Учился, однако, парень сносно, способностей хватало не запускать окончательно. Марку с женой приходилось смиряться. В конце концов, лучше так, нежели бы он связался с какой-нибудь дурной компанией, бегал на тусовки, выпивал или что похуже. А так он если не в школе, то большей частью дома, на виду да и поздно никогда не возвращался. Даже вот деньги сам зарабатывал.
В конце концов, сетевые игры – не самое худшее, хотя, конечно, тоже зависимость. Впрочем, чем уж он так сильно отличался от Марка, просиживавшего целыми днями, а то и ночами перед монитором? Запросто бы мог возразить: я – как ты…
