Она наклонилась, схватила с ковра шмотки, швырнула в лицо парню. Он сел на кровати, изумленно глядя на нее и прижимая к груди свои джинсы, футболку, пиджак, носки.
— Ты серьезно, что ль?
— У тебя минута на все про все!
Сушина взяла сигарету, закурила. Она даже не смотрела, как он одевается, нервно затягивалась, машинально стряхивала пепел после каждой затяжки. Да, вчера сильно нервничала, ждала звонка от Пустовалова, он намекнул, что вечером все решится, обещал позвонить, рассказать, но так и не удосужился набрать ее номер. Сама несколько раз ему звонила — мобильник был отключен. Звонила Игорю, но у того ни один телефон не отвечал.
Ближе к десяти не выдержала, поехала в клуб «Сатисфакция», там быстро напилась и где-то в час вернулась домой с этим… Как хоть зовут его?
— Ты кто? — спросила она, поворачиваясь.
Парень уже оделся, натягивал носки.
— Я Филипп, ты что, забыла? — хмуро ответил он.
— Помню. Чем занимаешься?
— Тренер в фитнес-клубе, ты же сказала, что теперь будешь приходить ко мне, брать частные уроки.
— Да? Я передумала, Филипп. Беги в прихожую, но дверь не открывай, пристрелить могут.
Тренер Филипп испуганно уставился на нее, забыв натянуть носок. Но Сушина уже не смотрела на него, помчалась в ванную и там попыталась хоть как-то привести себя в порядок. Получилось не очень, вернее, ничего не получилось, в зеркале отразилось опухшее лицо немолодой женщины со следами вчерашней косметики.
Вокзальные проститутки выглядят привлекательнее… Кое-что смыла, кое-что наспех подправила, сунула в рот сразу две «подушечки» жвачки и с тяжелым сердцем вышла в прихожую. Филипп уже оделся, неловко топтался возле зеркала, с испугом поглядывая на дверь. Он даже шнурки забыл завязать, но Сушина не сказала ему об этом, открыла дверь.
Хайрутдинов решительно вошел в прихожую, автоматчик шагнул следом, остановился у зеркала.
— Это кто? — спросил Хайрутдинов.
— Мой знакомый, его зовут Филипп, работает тренером в фитнес-клубе, — сказала Сушина.
— Пройдемте в комнату, где сможем поговорить. Вы, Филипп, тоже.
— А я что? Я тут первый раз, вчера только познакомились…
— Я сказал — тоже! — повысил голос Хайрутдинов.
Сушина провела всех на кухню, только автоматчик остался в прихожей. Минут десять отвечала на вопросы майора, а потом он вежливо сказал:
— Вы уверены в этом, Татьяна Илларионовна?
— Конечно! Но ты же не можешь привлечь к ответственности этого подонка, майор! Я — что? Я ничего, сказала Игорю то, что сказал мне Пустовалов. Но эта тварь должна отвечать за гибель человека или нет?
— Все должны отвечать за свои поступки, Татьяна Илларионовна.
Хайрутдинов достал мобильник, набрал домашний номер Стернина.
— Иван Тимофеевич, майор Хайрутдинов вас беспокоит. Не спите еще? Очень хорошо. Не возражаете, если я приеду к вам с важной свидетельницей, которая считает вас… виновным в гибели своей сестры? Хорошо, мы будем через полчаса. Спасибо, Иван Тимофеевич.
— Я что, должна ехать к Стернину? — возмутилась Сушина.
— Да.
— А я? — подал голос Филипп.
— Твои паспортные данные у меня есть, понадобишься — вызову, — сказал Хайрутдинов. — А пока — свободен.
Филипп стремительно выскочил в прихожую, дальше — за дверь, на лестничной клетке послышался грохот, похоже, парень наступил на свой шнурок. Сушина презрительно хмыкнула.
— Товарищ майор, мне дочерям можно объяснить, что я уеду, но скоро вернусь? — спросила она.
— Разумеется, Татьяна Илларионовна.
Она кивнула и пошла в комнату к своим девчонкам, которые, конечно же, не спали.
Лилия Максимовна ворвалась в кабинет мужа, когда он набирал телефонный номер. Ждала, когда Стернин сам придет и объяснит, кому он звонил, кто ему звонил, что нового слышно о дочери, но так и не дождалась. Надела джинсы, свитер и побежала к нему, уже не помышляя о сне.
— Ваня?! Что все это значит? Где наша девочка? Ты сказал, что скоро вернется домой! Где она, ты знаешь?!
Стернин с досадой махнул рукой. Если бы знал, давно бы сказал! Чего приперлась, только нервы попусту треплет! И без того муторно на душе, вот уже три часа ночи, а Марина дома так и не объявилась. Но сказать это вслух не решился. Жена и так вся на нервах, того и гляди по новой истерику закатит.
— Лиля, ты, главное, успокойся. Именно этим я сейчас и занимаюсь. Але, Сергей? Немедленно пошли людей к дому на Ярцевской, адрес знаешь. Да, квартира артиста Муравьева. Если там появится или уже появилась Марина — привезти ее домой! Все понял? Сам проследи за этим! И докладывай постоянно. Я жду!
— Ваня, она поехала к Игорю? Но его же арестовали…
— Он уже для тебя просто Игорь, да?
— Да! — с вызовом сказала Лилия Максимовна. — Он показал себя настоящим мужчиной. Не побоялся ни тебя, ни твоего ФСБ, поехал за своей девушкой!
Стернин встал из-за стола, подошел к окну, слегка отодвинул штору, глянул вниз, потом подошел к жене, обнял ее.
— Ну что ты дергаешься, Лиля? Все, что можно, я уже сделал. — Заметив, что жена готова сорваться на крик, приложил палец к ее губам. — Тихо-тихо… Не надо кричать, что, если б я… Ты же не возражала, верно?
Лилия Максимовна согласно кивнула. Она так сильно устала, что уже и злиться долго не могла.
— Плохо, что Марии Петровны нет, — тихо сказала она. — С ней было бы легче.
— Это да. Верну ее, обещаю тебе. А сейчас… давай-ка глотнем по рюмке коньяку.
Стернин достал из бара бутылку, рюмки, наполнил их. Не говоря ни слова, супруги чокнулись, выпили.
— Ты, Лиля, иди спать, а ко мне скоро должен майор ФСБ приехать. С каким-то важным свидетелем.
— Свидетелем — чего? — насторожилась Лилия Максимовна.
— Откуда я знаю? Вот приедет, тогда и посмотрим.
— И ты думаешь, я смогу уснуть? Нет уж, подожду.
Звонок в дверь избавил Стернина от реакции на это заявление. Да оно и к лучшему, чего ж тут ответишь? Он жестом предложил жене сесть на диван, а сам пошел в прихожую.
Посмотрел на монитор и без колебаний открыл дверь. Хайрутдинова он знал в лицо. Но сильно удивился, увидев Татьяну Сушину, которая вслед за майором вошла в прихожую.
— Татьяна Илларионовна? Так это вы и есть свидетель? — спросил Стернин. — А собственно, чего?
— Всему свое время, — сказал Хайрутдинов. — Иван Тимофеевич, вам знакомы фамилии Котович, Страхов?
— Страхов — где-то слышал, у него, кажется, сеть магазинов. А другого — нет. А в чем, собственно, дело?
