Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
Это напомнило мне о стихах на пьедестале статуи в парке Де Витта Клинтона. Я по-прежнему не мог вспомнить имени автора, но в книге предусмотрели указатель названий, и найти стихотворение не составило труда. Написал его Джон Маккрей, и на пьедестале цитировались заключительные строки. А вот как оно выглядело полностью:
В ПОЛЯХ ФЛАНДРИИ СРЕДЬ ЭТИХ ПОЛЕЙ ЗА РЯДОМ РЯД МАКИ ЦВЕТУТ И КРЕСТЫ СТОЯТ. И СРЕДЬ ЭТИХ АЛЫХ ПРОСТОРОВ ПЕСНЬ ПТИЦЫ ПРИВОЛЬНО СЛЫШНА, О ПАВШИХ СОЛДАТАХ ПЕЧАЛЬЮ ПОЛНА, ЧТО ЖИЛИ БЫ ВЕЧНО – ЛЕГКО И БЕСПЕЧНО, НО… ПАЛИ ОТ ПУЛЬ И УШЛИ В БЕСКОНЕЧНОСТЬ, ВАМ РАДОСТЬ И ЖИЗНЬ ПОДАРИВ, ИХ ПОТОМКИ. И ЕСЛИ ОСМЕЛИТСЯ СЫН ИХ СЫНОВ ИХ ВЕРУ ПРЕДАТЬ, ТО НЕ СПАТЬ ВЕЧНЫМ СНОМ, ПОКОЯ НЕ ЗНАТЬ НАМ, КТО ГИБЕЛЬ НАШЕЛ, В ВОЙНЕ БЕСПОЩАДНО ЖЕСТОКОЙ СРЕДЬ ФЛАНДРИИ МИЛОЙ ТАКОЙ, СРЕДЬ ФЛАНДРИИ ОЧЕНЬ ДАЛЕКОЙ.
Я приготовился переписать стихи себе в блокнот, но потом догадался взглянуть на внутреннюю сторону обложки. За пять долларов я мог приобрести книгу. Заплатив за нее и за кофе, я вернулся домой.
До «Парижского парка» я добрался только ближе к половине одиннадцатого. Элейн сидела за стойкой бара и пила перье. Я извинился за опоздание, а она сказала, что не теряла напрасно времени, напропалую флиртуя с Гари. Так звали бармена в «Парижском парке», который в начале лета объявил, что ему надоело прятаться от мира, и сбрил свою необъятных размеров бороду, которую он носил с тех пор, как я впервые с ним познакомился.
Теперь же он снова взялся ее отращивать.
– Время опять прятаться, – объяснил Гари. – Многое указывает на то, что пора скрываться от всех.
Мы сели за столик и заказали огромный овощной салат для нее, а мне – рыбу. Она заверила меня, что я бы возненавидел лектора в мэрии с первой же минуты.
– Я сама успела возненавидеть его, – сказала она, – а ведь мне хотя бы была интересна тема лекции.
Книга все еще была при мне, и когда мы пришли к ней в квартиру, я нашел стихи и прочитал ей вслух.
– Вот почему я опоздал, – сказал я.
– Был занят, поддерживая их веру.
– Нет, я отклонился от обычного маршрута и заглянул в парк Клинтона, где последние строки вырезаны на пьедестале памятника: мемориала жертвам Первой мировой войны. Вот только они их переврали.
– То есть как?
Я достал блокнот.
– Вот что значится на монументе:
И если осмелится сын их сынов ту веру предать, то не спать вечным сном, покоя не знать тем, кто гибель обрел, в войне беспощадно жестокой средь Фландрии милой такой, средь Фландрии очень далекой.
– Но разве это не то же самое, что ты прочел мне минуту назад?
– Не совсем. Кто-то подменил «их» на «ту», «нашел» на «обрел» и «нам» на «тем». Они использовали едва ли тридцать слов из стихотворения, но ухитрились сделать три ошибки. И не указали имени автора.
– А что, если он сам настоял на этом? Знаешь, как иногда сценаристы просят убрать свою фамилию из титров, если фильм им не нравится.
– Не думаю, что он мог о чем-то просить. По-моему, он и сам остался лежать среди тех маковых полей.
– Он погиб, но слово его живет. Ах, вот о чем я все время забываю спросить тебя! О том, что ты сказал несколько дней назад про Лайзу Хольцман.
– А что я про нее сказал?
– Что-то про нежный цветок на родине, я точно не помню.
– «Цветок чистейшей нежности на родине ждет меня».
– Вот оно! И я от этого просто с ума сходила. Мне знакома эта строчка, но не пойму, откуда знаю ее.
– Это же Киплинг, – сказал я. – Стихотворение «Дорога на Мандалай».
– Ну, конечно! И поэтому я знаю эти стихи. Ты поешь их как песню под душем.
– Только никому не рассказывай.
– Но я понятия не имела, кто написал их. Думала, это начало куплета из фильма с Бобом Хоупом и Бингом Кросби. Ведь был такой фильм, или я с ума сошла?
– А быть может, правильный ответ – «Д» – и справедливы оба этих утверждения?
– Брось свои издевательские шутки. Значит, Киплинг? Отлично. По литературе – пять. А сдашь ли ты зачет по физкультуре?
– Сдам, если ты будешь принимать его в постели, – охотно отозвался я.
Когда все закончилось, она признала:
– Ничего себе! А мы с тобой все еще в отличной форме и чувствуем друг друга. Ты знаешь, мой милый старый медведь, а ведь я люблю тебя все сильнее.
– И я люблю тебя.
– Ты не успел поговорить с Ти-Джеем? Надеюсь, Джулия не учит его краситься ради смеха, чтобы добиться в жизни успеха?
– Ничего, он с ней справится.
– Как ты понял, что надпись искажена?
– Просто я запомнил, что в оригинале были другие слова.
– Вот это память!
– Хотелось бы верить в это. Но все проще. Я уже читал надпись пару дней назад. Будь у меня феноменальная память, я бы сразу заметил ошибку. Ведь я знаю эти стихи еще со средней школы.
Глава 19
Следующим днем была пятница, и я провел ее в центре города в новой попытке откопать что-то в официальных документах, пока все учреждения не закрылись на выходные. Но ничего особенно ценного не нашел.
Мне удалось закончить как раз вовремя, чтобы не угодить в час пик, и я вернулся домой подземкой. Меня ожидало сообщение от Элеоноры Йонт. Уже было пять часов, но я застал ее на рабочем месте.
Она с заметным удовлетворением информировала меня, что никаких мошеннических операций у себя ей обнаружить не удалось.
– Мой главный бухгалтер чрезвычайно удивился, когда я высказала предположение, что такое могло иметь место, – сообщила она. – И конечно, испытал огромное облегчение, установив ложность подозрений. Честно говоря, мне и самой ненавистна мысль о том, что Глен мог оказаться вором. Но то, что он ничего не украл у меня самой, не разрешает проблемы до конца, верно?
На самом деле я вовсе не рассматривал его в роли вора. Как не смог бы себе представить Элеонору Йонт, назначающую ему свидание в «Адской кухне», чтобы хладнокровно всадить в своего юриста четыре пули.
Она спросила, удалось ли мне узнать что-то новое.
Очень мало, ответил я. Мне стали известны некоторые факты, недоступные прежде, но я ничего не мог построить на их основе.
– Интересно, как это начинается, – сказала она.
Пришлось признать, что я не понял ее мысли.
– Мне это всегда было любопытно. И потому интересно знать ваше мнение, – продолжала она. – Рождается человек преступником или становится им, если в детстве ему наносят душевную травму? Или на преступный путь его приводит какое-то важное событие на более позднем этапе жизни? Глен казался идеальным образцом абсолютно заурядного молодого человека. Но выяснилось, что он постоянно всем лгал, и на самом деле вел совершенно не ту жизнь, которая была видна со стороны. Мне кажется, может вскрыться, что в детстве его часто избивал отец или сексуально домогался какой-нибудь там дядя. И однажды у него сформировалась мысль: «Я всем вам отомщу – стану крупным мошенником! Будете знать, как досаждать мне!» Или торговцем наркотиками, шантажистом. Бог знает кем еще. Было бы крайне интересно узнать, чем он промышлял на самом деле.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
