– Вероятно, сейчас не время говорить об этом, но подходящего момента не будет никогда. Я так беспокоюсь и волнуюсь обо всем. – Закрыв глаза, Энджи вырвала свою руку и поднесла ее к горлу. – Я беспокоюсь, что руда не окажется такой богатой, как ты надеешься, и мы не сможем платить по счетам бакалейщика и торговца льдом, покупать керосин для ламп и дрова. Меня не оставляет тревога, что у нас никогда не будет достаточно денег во всех баночках. Но больше всего меня пугает, что Гаунеры одержат верх и девочек отдадут им. Тогда они отправят их в школу мисс Вашингтон, и они будут там одинокими и несчастными.
– Обещаю тебе, Энджи, что ничего этого не случится. – Она смотрела на него в упор.
– Как ты можешь быть так уверен? Ты уже нашел свою жилу? Сорвал куш?
– Нет. Но моя жила богата, и она не истощится. Когда-нибудь этот прииск станет таким же богатым и известным, как прииск Муз-Джо.
Энджи отвела глаза, и Сэм понял, что она ему не верит. Она считала, что он выдает за действительность свои мечты и надежды. Это всегда было проблемой: Десять лет назад она не верила в него, не верила и сейчас.
И внезапно Сэм понял, почему он медлил. Дело было вовсе не в том, что он надеялся найти богатое месторождение и обрести деньги. Внезапно он осознал, что операция Дейзи означала и неизбежную потерю Энджи. А это было для него огромным лишением.
Она стояла на деревянном тротуаре перед кафе-мороженым Стетсона и смотрела, как уходит Сэм. Слава Богу, что этот период молчания окончился. Дни казались бесконечно длинными, когда впереди не маячил вечер с ним вдвоем, проведенный за разговорами. Она не могла припомнить, чтобы то же самое чувствовала по отношению к Питеру.
Она никогда не раздумывала, где Питер и что он может делать, никогда не задавалась вопросом, что у него на уме. Она никогда не заглядывала в глаза Питера и не чувствовала, что тонет в пламени и свете, она никогда не жаждала прикосновения к коже Питера и не мечтала испить сотни поцелуев из его уст. Но все это Энджи испытывала по отношению к Сэму Холланду.
Ощущая смятение и недовольство собой, она приподняла подол длинного платья, чтобы уберечь его от уличной пыли, и принялась взбираться по крутой Четвертой авеню к перекрестку с Карр-стрит, где остановилась как вкопанная.
На расстоянии прлквартала впереди трое мальчишек окружили Дейзи. Они кривлялись и выкрикивали:
– Прыгай, прыгай по дорожке, посмотри на хромоножку!
У Энджи помутнело в глазах. Она не могла видеть лица Дейзи, но спинка девочки оцепенела, и она делала отчаянные усилия, чтобы держаться прямо. Энджи видела, как девочка цепляется дрожащими руками за свою юбку. Кроме того, она заметила Люси, уходящую по улице от Дейзи и глумящихся над ней мальчишек.
Энджи рванулась вперед и изо всей силы вцепилась в ухо мальчишки. Этого было достаточно, чтобы у него тотчас же пропало желание дразнить девочку.
– Вам всем должно быть стыдно! Какой негодяй может смеяться над маленькой девочкой, которая никак не властна изменить свое состояние?
Мальчишки уставились на Энджи, потом посмотрели на Дейзи и потупились.
– А если бы кто-нибудь из вас был калекой? – Во взгляде ее полыхала ярость. – Что, если бы вы были не такими, как остальные?
Никто из мальчиков не смотрел на Энджи.
– Значит, ваши родители так учат вас обращаться с девочками? Так вы относитесь к людям с физическими недостатками? Если я услышу, что кто-нибудь из вас снова сделает что-нибудь подобное, я обращусь к вашим родителям и спрошу их, гордятся ли они вами, когда вы запугиваете и дразните беззащитных маленьких девочек!
Все трое посмотрели на Энджи с тревогой и ужасом.
– Да, да, я это сделаю, – пообещала она, не скрывая своего отвращения к ним. Она схватила ближайшего к ней мальчишку за ворот и рванула его к себе: – Извинись перед ней, ты, гадкий маленький грубиян!
Они один за другим смущенно бормотали слова извинения, а Дейзи стояла молча, и по лицу ее катились слезы.
Последний из мальчишек метнул в Энджи быстрый взгляд, потом робко коснулся рукава Дейзи.
– Мне, право, жаль, – сказал он. – У тебя красивые волосы.
Энджи взяла Дейзи за руку.
– Ступайте прочь с дороги, – сказала она мальчишкам. Вскинув подбородок, она шагнула вперед.
– Выше голову, Дейзи. Стыдно должно быть им, а не тебе.
«Есть еще кто-то, кому должно быть стыдно», – подумала она, щурясь на маленькую фигурку впереди, уже входившую в дом. Ко времени, когда до него добрались Энджи и Дейзи, Люси сняла свою соломенную шляпку и белые перчатки и ждала их возле кухонной двери.
Энджи сняла с Дейзи шляпу и перчатки, опустилась перед ней на колени и вытерла ее заплаканное лицо влажной салфеткой.
– Не думаю, что они снова станут тебе досаждать. Но если все-таки станут, не обращай внимания. Поверь мне, эти трое мальчишек все вместе не стоят такой, как ты.
Дейзи обхватила шею Энджи ручонками и вцепилась в нее так крепко, что Энджи стало трудно дышать. Наконец девочка отстранилась и заглянула Энджи в глаза. На губах ее появилась слабая улыбка.
– Ты сильно врезала Билли.
Тотчас же Энджи подумала, что едва ли подала девочкам хороший пример. Ведь девочек следует учить быть мягкими и женственными. Должно быть, родная мать сумела бы справиться с ситуацией как-то иначе и много лучше.
Энджи встала и оправила юбку.
– Женщине никогда не следует прибегать к насилию, – сказала она покаянно. – Это совсем не подобает леди и совершенно неправильно.
Она бросила на девочек долгий выразительный взгляд, чтобы показать, что говорит это всерьез. Она надеялась, что они ничего не знают о том, как она ударила Сэма, когда сошла с поезда.
– Но если вы оказываетесь в необычных обстоятельствах, таких, как сегодня, насилие, к сожалению, – единственный способ справиться с ситуацией. – Она взмолилась, чтобы ее итальянский темперамент не искалечил их жизнь. – В этом случае следует ударить подонка изо всей силы.
Они уставились на нее с разинутыми ртами.
– Ты сказала дурное слово, – задыхаясь, произнесла Люси.
– Знаю и прошу за это прощения.
Сегодня, вне всякого сомнения, был день извинений для всех.
– А теперь, Дейзи, беги к миссис Молли и спроси ее, какую часть сада вам выполоть. Скажи, что Люси сейчас придет. Нам с тобой надо перекинуться парой слов, – обратилась она к Люси.
Люси неохотно, волоча ноги, проследовала к столу и села. Лицо ее было хмурым, губы надуты.
Энджи отодвинула раскроенную зеленую ткань и сложила руки на столе.
– Ты меня разочаровала, – сказала она наконец.
– Я же сказала, что жалею, что разбила чашку и блюдце твоей мамы.
– Если бы меня кто спросил, я бы поклялась, что ты никогда не бросишь свою сестру на милость шайки ублюдков.
