Некоторое время мы молчали — все было понятно и без слов. Точку в этой истории никто ставить не собирается, а значит, мерзавец останется безнаказанным.
— Что делать будем? — спросил я Лешку, когда затянувшееся молчание стало действовать мне на нервы.
Лешка не ответил. Удивленный, я обернулся к нему и застал занимательнейшую картину: мой друг морщил лоб и шевелил губами, словно силясь что-то вспомнить.
— Лех, ты чего?
Он тряхнул головой, словно сбрасывая с себя наваждение.
— Да нет, так просто. Ну никак не могу избавиться от ощущения, что я где-то когда-то это уже видел, хоть ты тресни!
— Опять дежа-вю?
— Не опять, а снова! — огрызнулся Лешка. — С первого же дня, как я только про Тварь услышал, мне словно по мозгам кто-то ездит: было это! Уже было!
— Может, что-то из старых операций вспоминается?
— Да нет же! Я уже голову сломал, все перебирая. Такого в моей практике не случалось, это факт.
— Но раз не случалось, то откуда тогда такое чувство? Может быть, тебе кто-то рассказал это?
— Вполне вероятно, — без энтузиазма отозвался Лешка.
— Или того проще: ты какой-нибудь фильм соответствующей тематики посмотрел. Книгу прочитал… — принялся перечислять я, как Лешка перебил меня:
— Ну-ка, повтори, что ты сказал?!
— Э-э-э, — растерялся я, — ты фильм посмотрел, книгу…
— Точно! — воскликнул Лешка и аж притопнул от обилия эмоций. — Стас, ты — гений! А я — раззява, каких свет не видывал! Все это время разгадка была у нас перед носом, а мы как слепые кутята тыкались, вместо того чтобы схватить кое-кого за грудки и вытрясти всю правду! Рыбник! Понимаешь, это же Рыбник!
— Кого ты имеешь в виду? — опешил я. — Какого-то рыбака?
Лешка взглянул на меня как на полоумного.
— При чем здесь рыбак?
— Но ты же сказал…
— Я сказал — Рыбник, а не рыбак.
— А в чем разница?
— Стас, ты не запамятовал, какая книга лежала на столе у Кедрова, когда мы заходили к нему в гости?
— У учителя? Э-э, что-то старенькое… А! «Легенда об Уленшпигеле»! А что?
— Ты текст ее хорошо помнишь?
— Да не то чтобы очень, — признался я. — История нидерландской борьбы за независимость меня никогда особенно не прельщала. Да и роман этот нудный ужасно. По-моему, я его пролистал по диагонали, да и бросил.
— А я вот этой книгой в детстве зачитывался, что называется, до дыр. И есть там среди всего прочего глава о том, как Тиль разделался с убийцей своего отца. Вернее, не с убийцей, поскольку Клаас был казнен на костре, а с тем, кто донес на него за вознаграждение. Собственно, Рыбник и есть та самая мразь, которая, позарившись на полученные Клаасом денежки, не только его самого на тот свет отправила, но и вторично оклеветала его вдову с сыном и тех подвергли пыткам, после которых они едва оклемались.
— Хм, за такое я бы и сам этой сволочи навалял по первое число. А как Уленшпигель с ним поступил?
— О, это отдельная история! Видишь ли, весь фокус в том, что завистливый и жадный Рыбник, оказывается, все это время вел двойную жизнь. И во второй своей ипостаси он был оборотнем.
— Это как же?
— Да очень просто. Купил по случаю вафельницу и изготовил из нее подобие волчьей пасти. Потом подумал, убил двух волков и сшил их шкуры вместе, после чего спрятал в тайнике среди дюн. И принялся за разбой: подкарауливал одиноких путников, убивал их, перекусывая горло железной пастью, обкрадывал, унося все, вплоть до одежды, а затем сбывал награбленное. Ну и выл в дюнах, разумеется, чтобы никто и не заподозрил, что убийства — дело человеческих рук. Пять дней в неделю изображал из себя законопослушного гражданина, а по субботам выходил на промысел.
— И как его разоблачили? — заинтересовался я.
— Когда Уленшпигель вызвался поймать оборотня, священник подсказал ему, что лучше всего караулить волка на узкой дороге к кладбищу, где двум людям никак не разойтись.
— И что, кроме Уленшпигеля, больше смельчаков не нашлось?
— Нет, рыбаки были запуганы оборотнем так, что боялись лишний раз из дома выйти. Единственные, кто, кроме священника, пришел ему на помощь, — это родители и дяди погибшей в дюнах девочки. Остальные прибежали, когда уже все было кончено.
— Да, чертовски знакомо. — Меня пробрал холодок. — А откуда они вообще взяли, что это не волк, а именно оборотень? Его кто-то видел? Или он как-то особенно выл?
— Не совсем так. Лекарь осмотрел тело погибшей девочки и объявил во всеуслышание, что у обыкновенного волка таких зубов не бывает и эта жертва на счету преисполненного адской злобы вервольфа.
— Ну да, хоть и средневековый коронер, а грамотно сработал. И что было дальше?
— Банальная ловля на живца. Уленшпигель изобразил из себя крепко выпившего путника, не преминув при этом поставить на тропе капкан на крупного зверя. Когда он услышал, что капкан сработал, то выстрелил из арбалета, попав в ногу Рыбнику, и закричал чайкой. По этому сигналу семья погибшей девочки, ожидавшая в церкви, ударила в набат, и на кладбище сбежались все жители города. На допросе Рыбник признался, что затеял все по двум причинам: ради денег и ради того, чтобы потешить свое уязвленное самолюбие. Мол, бабы ему даже за деньги не давали, вот он и озлобился на весь белый свет, — несколько грубовато закончил Лешка свой рассказ.
— Да уж, прям мороз по коже, — резюмировал я. — Одно совпадение на другом! Волк, рвущий жертве горло, который на самом деле и не волк вовсе. Зашуганные, боящиеся своей тени рыбаки. Погибшая в дюнах девушка. Ее семья и священник — единственные, кто вызвался помочь в поимке оборотня…
— Прибавь еще золото, ради которого все было затеяно!
— Ну да, еще и золото, — задумчиво повторил я. — Неудивительно, что тебя так трясло!
— Сейчас меня трясет еще сильнее.
— С чего бы это?
— Стас, только не говори мне, что пьян до изумления! — рявкнул Лешка. — Ну-ка, быстро ответь, да или нет: случайно ли эта книга оказалась на столе Кедрова именно в тот момент, когда в поселке лютовала Тварь?
— Нет, — моментально отозвался я.
— А как ты объяснишь столь специфический выбор чтения? Он ведь эту книгу реально листал, она и в первый наш визит на столе лежала, и во второй тоже.
— Да все просто в общем-то, — несколько растерянно ответил я. — Его, как и тебя, изумило совпадение того, что творится в поселке, и того, что описано в книге. Вот он пытался найти какие-то параллели…
— Ой ли? — прищурился Лешка. — Стас, а тебе не кажется, что кое-кто воспринял историю Рыбника как инструкцию к действию? С поправкой на местный колорит, разумеется. Поэтому вместо банального оборотня на сцену вышла Тварь, доселе мирно дрыхнувшая в кургане. Да и на гоп-стоп с бытовухой размениваться не стали, решили играть по-крупному, наладив контрабандный вывоз золота. Договорились с капитаном, а чтобы никто ничего лишнего не заметил, аккуратно повыбивали стекла на маяке, зная, что достать новые просто неоткуда. Плюс нагнали страху на жителей, чтоб те по вечерам не шастали бесконтрольно. А девчонку-упрямицу, которая никак не могла отказаться от вредной привычки любоваться вечерами на море, и вовсе в расход пустили. Но схема-то задействована одна и та же!
