Игорь погрузил вещи.
— Созвонимся, — сказал Игорь, садясь в машину.
— Может быть, мне все-таки поехать с ними? — Я засомневалась.
— Пока не надо.
— Вы работали с Игорем в одной организации? — спросила я Настю, когда мы уже ехали по Ленинградскому шоссе.
— Нет, мы не работали вместе. Почему ты об этом подумала?
— Вы как-то сразу поняли друг друга.
— Умные люди обычно сразу понимают друг друга. А он толковый. За сорок минут он сделал почти невозможное.
— Или был готов к этому.
— Быть готовым — не самое худшее качество. И все-таки, почему ты подумала, что я работала в КГБ?
— Первый раз мне это пришло в голову, когда ты профессионально управилась с помповым ружьем. Потом, когда я спросила Будильника, почему он плохо к тебе относится, тот сказал, что не любит людей, которые работали в соответствующих организациях.
Настя включила магнитолу и молчала.
— Потом я посмотрела личные дела сотрудников. — Я все-таки решила довести этот разговор до какого-нибудь результата. — В твоем записано, что ты закончила Институт военных переводчиков, жила с мужем в Лондоне, Амстердаме, Рио-де-Жанейро. А в трудовой книжке только две записи. Секретарь-референт в Министерстве морского флота и секретарь-референт в компании отца. А пятнадцать лет до этого ты нигде не работала?
— Глупый вопрос, — вздохнула Настя. — Миллионы женщин удачно выходят замуж и нигде не работают. Хотя ты сама знаешь: профессия жены — это очень тяжелая профессия. Но ты упорная и все равно все узнаешь. Поэтому лучше я сама тебе расскажу. В институте я вышла замуж за парня с нашего курса. После института он стал работать в ГРУ, Главном разведывательном управлении, а это военная разведка. Вначале я была только женой, потом мы стали работать вместе.
— Значит, ты и звание имеешь?
— Я все имею, и звание тоже. Но однажды в Амстердаме появился твой отец. Я в него влюбилась, он тоже, как утверждал раньше. Я разошлась с мужем, вернулась в Москву и стала работать с отцом. Потом появилась эта «мисс Россия». Вот и все.
— И ты не ушла от отца? — спросила я.
— С чего бы это? — хмыкнула Настя. — Я знала, что он все равно вернется ко мне.
И только сейчас я заметила, что Настя уже выехала на кольцевую дорогу.
— А мы куда едем? — спросила я.
— К отцу. Мне сегодня приснился неприятный сон.
— Ты веришь в сны? — удивилась я.
— Я верю в сны, в экстрасенсов, в черную и белую магии, в гороскопы и колдунов.
— А что тебе приснилось?
— Что в него стреляли.
— Ты об этом думала перед сном, тебе это и приснилось. — У меня была своя теория снов.
— Бог, создавая человека, вложил в него мозг с возможностями, которые в миллион раз больше возможностей любого суперкомпьютера.
— Ты веришь, что человека создал Бог?
— Конечно. Теория эволюции слишком примитивна и не может объяснить миллионной доли сомнений и загадок. Так вот: мозг перерабатывает такое количество сознательной и подсознательной информации, что может выдать не только логическое решение, он еще может и предвидеть. Есть вещие сны, которые предугадывают будущее. На сутки, на год, на жизнь человека, на сотню лет вперед. Я хотела уехать к отцу сразу после начала совета, потому что в него или стреляли вчера, или выстрелят сегодня или завтра. Завтра — последний срок.
— А ты не ведьма? — спросила я, и мне вдруг стало страшно.
— Еще нет, — ответила Настя. — Стану, когда выйду на пенсию.
Когда мы приехали в санаторий, отец спал после массажа.
— Будить не буду, — предупредила нас медсестра.
— Мы подождем, когда он проснется, — сказала Настя.
Мы вышли с ней на веранду. Настя осмотрела стену, обшитую дубовыми досками, достала из своей сумки нож с десятком лезвий и начала расковыривать одну из досок. Она расковыряла довольно большую дыру, и ей на ладонь упал сплющенный кусочек металла.
— Что это? — спросила Настя и подала мне кусочек металла.
— Похоже на свинец.
— Пять и шесть десятых миллиметра, — сказала Настя. — Малокалиберная винтовка «маузер». Стреляли с расстояния двести метров.
— Он проснулся, — сообщила медсестра.
— Будем говорить об этом отцу? — спросила я.
— Конечно. Когда у него есть информация, то он принимает самое быстрое и оптимальное решение.
— Но решение должны принять мы. Надо срочно заменять Викулова.
— Я ищу кандидатуру.
— Кандидатура есть, — сказала я.
— Игорь? — спросила Настя.
— Да.
— Надо его представить отцу и рассказать о нем.
— Отец его знает.
Настя достала сотовый телефон, набрала номер.
— Приезжай, как управишься, к тебе есть интересное предложение. Это я Игорю, — пояснила мне Настя.
Мы пили чай, и Настя рассказывала отцу о нападении на меня и о случае с Анютой и, наконец, выложила перед отцом кусочек свинца. Отец молчал.
— Надо менять Викулова, — сказала Настя.
— Меняй, — согласился отец. И я поняла, что по-настоящему отец верит только Насте. — Что будем делать дальше? — спросил ее отец. — В третий раз они не промахнутся.
— Если получится, то сегодня мы тебя отправим в Швейцарию, в крайнем случае завтра. Подождешь операцию там.
И вдруг я заметила, что отец спит.
— Все нормально, — шепотом пояснила Настя. — У него это бывает. После напряжения он засыпает минут на десять и потом снова готов к труду и обороне.
Мы вышли на веранду.
Джип Игоря подъехал к коттеджу, но встал в стороне, за деревьями.
— Профессионалы, — прокомментировала Настя. — Заметь, как они поставили машину. Они могут выехать и через эту проходную, и через вторую. В этом положении их не перекрыть даже двумя машинами.
Отец узнал Игоря.
— Игорь, сколько мы не виделись?
— Лет десять.
— Ты все еще в своей конторе глубокого бурения?
— Временно ушел, пока там все утрясается.
— Уйти из вашей конторы трудно, — заметил отец. — Но вернуться еще труднее.
— Сейчас все переменилось, Иван Кириллович. И уйти не трудно, и вернуться тоже.
— Мы еще не говорили с Игорем, — вклинилась Настя, — но он — лучшая замена Викулову.
— Тогда оставьте нас вдвоем, — попросил отец.
Потом уже мы втроем — я, Игорь и Настя — обговорили все детали. Игорь работал в охране офиса «нового русского» через два дня на третий.
