— Мэтт, — выпалила она. — Ты не поверишь! — Задыхаясь, едва в состоянии говорить, она остановилась и направила фонарик в сторону главного здания, с надписью « Penitenciaria»над входом.
— Во что не поверю?
Она покачала головой и добавила, тяжело дыша.
— Я просто обалдела.
— Да что такое?
— Пошли! — Не дожидаясь его, она энергично зашагала к ближайшему зданию футах в ста от края дороги.
— Ты не хочешь ответить?
— Нет, я лучше покажу.
Она прошла по заросшей пешеходной дорожке вдоль фасада и приблизилась к длинной стене. Направив на нее луч фонарика, она сказала.
— Помнишь граффити, которое мы видели днем с дороги?
— Ты имеешь в виду большое сердце и портрет Иисуса?
— Смотри.
Она осветила лицо Христа и опустила луч ниже. Под портретом была нарисована вьющаяся желтая лента, на ней слова: « Usted debe destruir el velo por el fuego».
Сенека обернулась к Мэтту, ее глаза были широко раскрыты.
— Ты можешь в это поверить?
— Ты же знаешь, что я не читаю по-испански. Что это значит?
— Это значит: «Спали сей плат огнем».
Мэтт отступил на шаг.
— Ты шутишь. — Он всмотрелся в выцветшие буквы. Рисунок обветшал, местами осыпался от ветра. Он явно был здесь уже давно. — Что ж, может быть, это поговорка? Или цитата, имеющая особое значение для католиков. Католицизм — господствующая религия и во Франции, и в Панаме.
Она посмотрела на него.
— Но в туннеле надпись была по-английски.
Она права. Но, может быть, все же простое совпадение? Почему по-английски, если писал французский католик? Странно, конечно, хотя особо беспокоиться не о чем.
— Интересно, о каком плате идет речь?
— Я в шоке. Ты понимаешь, что мы дважды наткнулись на одну и ту же фразу? И оба раза, когда нам угрожала опасность.
— Согласен, это потрясающе, но не более необычно, чем в двух разных местах увидеть желтый смайлик. Не думаю, что это и в самом деле что-то значит.
— Вот это интересно. Обычно мне нужны доказательства, а ты — как бы парень, который поверит хоть в НЛО, хоть в снежного человека. А теперь я показываю тебе самое странное совпадение в жизни, а ты отмахиваешься, мол, это не более чем смайлик? Я никогда тебя не пойму, Мэтт Эверхарт.
— Да, конечно, немного странно. Но только сейчас нам нужно бежать в хижину Флореса, дождаться утра, пойти на пляж, встретиться с капитаном Мали-Мали и забыть этот остров, как страшный сон. А туманные религиозные изречения должны волновать нас в последнюю очередь.
— Отлично. — Сенека обошла его и направилась назад по дороге, которой они пришли. Мэтт догнал ее возле тачки, где она остановилась, поджидая его. Не сказав ни слова, она пошла к хижине, и Мэтт, бросив последний взгляд на кладбище, последовал за ней.
Оставшийся путь они прошли в молчании. Насекомые бросались в лучи их фонариков, как пилоты-камикадзе.
Дойдя до хижины Флореса, Сенека сказала:
— Пожалуй, я не буду заходить внутрь.
— Я понимаю, но если ты останешься здесь, тебя съедят заживо.
Она с явной неохотой открыла дверь и вошла.
— Как ты думаешь, что Флорес использовал для освещения?
— Помню, я видел масляную лампу. — Он посветил на стол рядом с раковиной. Там действительно была лампа и коробка спичек. Несколько секунд спустя она засветилась теплым желтым светом.
Мэтт понимал, что Сенеку обидело его невнимание к надписи. Но эта надпись хотя бы отвлекла ее от убийства. Он смотрел на нее в мягком свете лампы, на медные пряди волос, упавшие на лицо. Откинув волосы, она прошлась по комнатам, осматривая вещи Флореса. Руки она скрестила, стараясь ни к чему не прикасаться, как в музее. Наконец она повернулась лицом к Мэтту.
— На что ты смотришь?
— Прости. Я просто восхищался твоей храбростью. Такой ситуации никому бы не пожелал.
Она потерла руки.
— У меня такое чувство, будто кожа в огне. Все ужасно, и я ничего не могу с этим сделать, и бежать некуда. Как будто мы застряли на темной стороне Луны.
— Надо только переждать ночь. Завтра уедем.
— Придется что-то об этом рассказать. Нельзя просто убить человека и уйти. Может, оставить записку, объяснить, что произошло?
— Кому? Здесь нет властей, только несколько островитян, и они не жаждут привлекать внимание ни к себе, ни к этому месту. О Флоресе говорят, что он скрывается в джунглях. Если кто-нибудь будет его искать и не найдет, то подумает именно это. И никто не знает, что мы здесь были.
— Капитан Мали-Мали знает.
— Верно, но он не знает наших имен. Мы скажем ему правду — Флореса здесь не оказалось.
Сенека, обхватив себя руками за плечи, смотрела на Мэтта. Наконец неохотно кивнула.
— Пожалуй.
— Сенека, это была самооборона. Он хотел убить тебя… нас.
Несколько секунд она молчала, но потом, казалось, слегка расслабилась, как будто ее беспокойство частично испарилось.
— Надо решить, как будем располагаться спать.
— Давай посмотрим, были ли у него простыни на смену. Ты можешь занять постель, а я устроюсь здесь.
— Нет уж, есть там чистые простыни или нет, матрас-то в крови.
— Тогда бери кресло, а я найду что-нибудь, чтобы соорудить постель на полу, — Мэтт раскрыл в спальне дверь кладовки.
Осмотрев немногочисленную одежду на вешалке, Сенека констатировала:
— Да, Флорес не старался заявить о себе в мире моды.
Мэтт вытащил с антресолей легкое одеяло.
Она принюхалась.
— Пахнет плесенью.
Мэтт развернул одеяло, помахал им в воздухе, потом сложил втрое по длине.
— Пойдет.
Они уселись на свои импровизированные постели, Мэтт потушил лампу и лег, глядя в темноту комнаты и слушая проникающие внутрь звуки джунглей. Он долго лежал без сна и знал, что Сенека тоже не спит: она металась и ворочалась. Хотя она и обходила эту тему, он понимал, как на нее подействовало то, что она убила человека. И заглянула в собственную могилу.
— Мы опаздываем, — сказал Мэтт. Они шли на встречу с капитаном и как раз проходили мимо тюрьмы. Солнце уже перевалило за полдень.
— Мали-Мали подождет. Он же не городской автобус, у него нет расписания. — Она повернулась к Мэтту лицом и пошла задом наперед. — Кроме того, это займет всего секунду. — Она остановилась и вытащила из рюкзака маленький фотоаппарат. — Пойдем. Почему ты не хочешь взглянуть еще раз? Боишься, что она превратилась в смайлик? — Она перешла на более официальный тон. — Я думаю, это важно. Это не похоже на простое совпадение. Кто-то хочет нас убить, Мэтт, нельзя упускать ничего.
