Фактически же их функция была совершенно иной: если семья, населяющая какой-либо траулер, предаст и решит ретироваться с поля боя или хотя бы просто избежать прямого столкновения, тогда эти маленькие «защитники» приведут в исполнение приговор в назидание другим. Таким образом Доминия подталкивала в бой своих солдат и союзников – за их спинами просто-напросто устанавливали заградотряды: не вздумай отступать, ибо погибнешь. Рвись вперед – так ты получишь хотя бы видимость возможность выжить.
«Скоты, – подумал Даниель. – Быдло».
– Внимание! Прошу подтвердить идентичность, – встретил солдат автомат, стороживший вход в научную секцию. – Напоминаю, что полная дезактивация снаряжения и людей будет произведена во входном шлюзе, перед входом в научную секцию, а также перед выходом из нее.
* * *
– Здесь, – сказал ван Эйк. – Вот машина коргардов.
Они стояли на пороге большого сферического помещения диаметром около десятка метров. В центре размещалась платформа, к которой вел узкий помост. Чем ближе они подходили к платформе, тем сильнее изгибался помост, сворачиваясь наподобие ленты Мебиуса. Пройти по нему казалось невозможно.
– Гравитационные аномалии, – пояснил ван Эйк, упреждая вопрос, который, несомненно, был бы вот-вот задан. – Впрочем, не только. Изменение цвета кварков, микроскопические хромоклазмы, повышенная активность образования пар «частица-античастица». Не говоря уж о фокусах с постоянной Планка.
– Каких фокусов? – заинтересовался Форби.
– Похоже, вокруг машины существует градиент постоянной Планка. Понимаете, чем ближе к аппарату, тем сильнее изменяется постоянная. Бывало, различия появлялись уже в шестом знаке после запятой.
– Как ухитрились это измерить? Черт побери, вся физика, вся материя должны изменяться при изменении постоянной Планка!
– Должна, – спокойно ответил ван Эйк, – но не изменяется. А вот постоянная Планка – да. Впрочем, вас это не касается. Что вы чувствуете?
– Что здесь нет климатизации, – буркнул Даниель.
– Ладно, надевайте шлемы и переходите на автономную циркуляцию. Через пять минут мы засунем вас туда. – Ван Эйк указал на конструкцию, стоявшую на платформе в центре сферы. Обработка привезенных тобой данных все ещё продолжается.
– Лады, надевайте пузыри, ребята. – Даниель осторожно натянул на голову эластичный подшлемник управления. Тут же почувствовал, как скользкая холодная поверхность материала плотно прильнула к шее и черепу, охватив и защитив чиповые гнезда от случайного отключения или попадания инфекции. Потом надел шар шлема. Матовая снаружи поверхность тут же стала прозрачной, в ней помигивали десятки контролек, зазвучали сообщения о последнем фиксировании отдельных модулей скафандра и сидящего в нем человека.
Даниель взглянул на своих солдат. Они один за другим надевали «чепчики» и шлемы, проверяли сопряжения оружия, отключали от скафандров внешние системы жизнеобеспечения. Вид у них был и грозный, и вполне профессиональный.
Ван Эйк щелкнул каждого по шлему и скрылся в шлюзе. Через минуту створки шлюза замкнулись. Огни в сферическом помещении погасли. Солдаты на мостике остались в одиночестве, напротив чужого, непонятного аппарата вражеской расы. Врата в гнездо врага. Или смерть.
– Начинаем декомпрессию помещения, – прозвучал в наушниках шлемов голос ван Эйка. – Необходимо изменить базовый состав атмосферы. К вашему сведению: в ней чертовски много аммиака.
– Коргарды?
– Дьявол их знает. Может, у них такой метаболизм. А может, хотели нас обмануть.
– Полковник ван Эйк, туда уже кто-нибудь летал? – спросил Даниель на полосе, недоступной его подчиненным.
– Раньше мы не знали векторов гипертрансляции. Мы получили их только от тебя.
– Полковник ван Эйк, туда уже кто-нибудь летал? – спокойно повторил Даниель.
– Зачем это тебе?
– Полковник… – в третий раз начал Даниель, но тут в наушниках услышал другой голос.
– Да, два добровольца, – это был голос Гукина.
– И как? Вернулись?
– Один вернулся.
– Целый?
– Нет, майор Бондари, не целый.
– Так я и думал.
– Держитесь там, парни.
– Внимание, – проговорил ван Эйк. – Двигайтесь вперед. Задержитесь на платформе. Вы в пространстве, ограниченном излучением. Потом мы начнем отсчет.
– Идет!
Солдаты в боевых скафандрах медленно двинулись вперед. Первым шел Даниель. Он на мгновение задержался, когда надо было поставить ногу на сворачивающийся участок помоста, но тут же сделал шаг, потом второй. Ничего не случилось. Казалось, что он все время идет по горизонтальной поверхности. Гравитационная аномалия.
На платформе размещалось несколько земных устройств – фидер, измерители, самоуничтожающийся аппарат. Между ними не было ничего – по крайней мере во всей электромагнитной полосе. Но регистратор ауры показывал сложную форму: большой сферический объект, покрытый множеством наростов и выступов. Даниель, не колеблясь, пересек эту странную пленку. Никаких ощущений. Через секунду его подчиненные уже были рядом. Изнутри «пузырь» казался во много раз просторнее, чем виделся снаружи, а его диаметр превышал диаметр вырубленного в скале сферического зала. Даниелю показалось, что наверху он видит туннель и тени других шаровых «пузырей», просвечивающих сквозь поверхность ауры.
Переключив визоры скафандра на видимый свет, он снова увидел сферический зал, аппараты на платформе, помост и створки шлюза на его конце.
– Готовы? – бросил он.
Солдаты поочередно подтверждали работоспособность своих мозгов, тел и аппаратуры.
– Докладываю о готовности подразделения, – бросил Даниель.
– Внимание! – сказал ван Эйк. – Начинаю отсчет. На «ноль» трансферт.
– Как там бой, генерал?
– Держимся. Пока что работают только траулеры, основной флот стоит. В вашем распоряжении часов десять. Если хорошо пойдет – то и побольше десяти.
– Успеем.
– Это мой друг. Вытащите его оттуда, Даниель.
– Для того и идем, генерал.
– Внимание! Десять, девять…
Бондари переключил визоры на ауру. Поверхность «пузыря» дрожала. По ней пробегали волны, возникали утолщения, сгустки света неуловимо гуляли по сферической поверхности. Отверстия туннелей начали увеличиваться.
* * *
– Один! Ноль! – Ван Эйк снял с головы шлем связи. – Пошли!
– Ну и как? – спросил Гукин.
– У нас все в порядке. Датчики работают нормально, без отклонений, но… Когда мы высылали Гальбена, показатели тоже были реальными.
– Ты хорошо тогда сказал: «вернулся не целый».
