Он предавался этим размышлениям постоянно, так что в конце концов они вошли в его плоть и кровь.
Плоть! Ринан Сих с усмешкой смотрел на себя. Его плоть была полна тумана. Туман шевелился в глазницах и во рту, туман стекал с его волос и пальцев, и Ринан Сих мог, если хотел, сливаться с другими созданиями и отделяться от них, становиться комком одушевленного тумана или вновь обретать очертания своего прежнего тела. Границы плоти больше не сдерживали его. Это было странно… и упоительно.
В туманах Кианны обитали разные существа — слуги, рабы, сподвижники, любимые соратники богини. Там, по другую сторону белесой границы, они обретали облик, зачастую пугающий и отталкивающий. Искаженные, изломанные, гротескные твари, которых, как казалось, не в состоянии произвести ни одна из стихий, — так воспринимались они теми, кто не причастился благости Кианны. Для лишенных истинной веры слуги великой богини выглядели чудищами из кошмаров, ни на что и ни на кого не похожими, — с непропорционально длинными или, напротив, ужасающе короткими конечностями, с деформированными черепами, выкаченными глазами, челюстями, не способными смыкаться из-за торчащих наружу клыков…
Если бы жалкие создания, что так трясутся за свою плоть и так отчаянно цепляются за свою ничтожную жизнь, — если бы только они знали, какое море спокойствия ожидает их в туманах! Они оставили бы свои жилища, они без сожалений бросили бы все, чем владели, и вошли бы в туман добровольно.
Здесь они навсегда избавились бы от страха, от голода, от потребности в еде и питье, от необходимости укрывать свое тело одеждой, спать, защищаться. Здесь все стало едино, все обрело новый, высший смысл.
Поистине, лишь в туманах Кианны Ринан Сих познал истинное блаженство.
Большинство сущностей, посвятивших себя Кианне, были лишены самосознания. У них не было разума — в привычном понимании этого слова. Они повиновались и находили в этом наивысшее удовлетворение. Они как бы плавали в животном покое, погруженные в сон Кианны, в мир Кианны, в туман Кианны. Это было подобно нахождению плода в материнской утробе…
Однако имелись и другие формы жизни, обладавшие большей самостоятельностью, и в первую очередь — королева умертвий. Еще одно удивительное создание, которое чаще имело облик ужасного Тзаттога, принца-упыря, и лишь изредка оборачивалось красивой и печальной женщиной, крылатой, как и ее партнер-двойник.
Пенну, королеву умертвий, Ринан Сих увидел вскоре после того, как сделал первый шаг и резко изменил свою участь. В серой полупрозрачной дымке перед ним стала медленно вырастать огромная черная крылатая фигура с пылающими красными глазами. Ринан Сих не испытывал страха. В лоне Кианны ни у кого не может быть страха.
Фигура расправила черные крылья. Теперь бывший инквизитор находился совсем близко и мог разглядеть тонкое белоснежное лицо с печально изогнутым, очень красным ртом. Существо выглядело таким прекрасным, что у Ринана заныло в груди.
Тзаттог проговорил низким рокочущим голосом:
— Повинуйся!
Ринан Сих опустился на колени. Он сделал это с радостью.
— Я возглавлю армию, которая пойдет на богомерзких людишек, поклоняющихся лживому Сеггеру! — продолжал Тзаттог. — Мне нужны солдаты. Если ты вошел в туман добровольно, значит, ты желаешь стать одним из них. Отвечай!
— Я отдам жизнь за тебя, — сказал Ринан Сих.
— Не за меня, — поправил Тзаттог и громко, гулко расхохотался. — Мне не нужна твоя жизнь! Если я захочу, я заберу столько жизней, сколько мне потребуется. Но я желаю, чтобы ты добровольно умер за Кианну. Она больше не тайна для Лаара. Кара богов обрела имя. Пророки чумы почти завершили свое служение. Они призывали жителей стран принять истину, но были отвергнуты. Туман пал на земли и поглотил их, и теперь все поглощенные туманом вошли в благую и истинную участь. Они не пожелали сделать это сами и были приобщены к великому будущему насильно.
— Это так, — согласился Ринан Сих. — Я счастлив, что сделал это добровольно. У меня были открыты глаза, и я умею слушать, когда со мной говорят.
— Те, кто сумел познать истину Кианны, сохранили свою сущность и в тумане, — продолжал Тзаттог. — Они будут командирами в ее великой армии. У тебя еще осталось время совершить служение. Пусть твои новые заслуги подтвердят твою добрую волю. Сделай то, что должен делать! Сделай то, что умеешь делать лучше всего.
— Я понял тебя, — промолвил Ринан Сих. — Я выйду из тумана к людям. Я продолжу то, чем занимался прежде. Только тогда я служил лживым божествам, а теперь буду трудиться во имя истинного.
Тзаттог сложил крылья за спиной и чуть наклонился вперед. Он вдруг начал изменяться — как будто стал меньше ростом, хотя по-прежнему оставался выше обычного человека, черты его лица смягчились, глаза сделались больше, волосы длиннее… Трансформация происходила так быстро, что Ринан Сих едва мог уследить за ней. И вскоре уже перед ним стояла женщина.
В сером мире такое происходит сплошь и рядом — создания Кианны никогда не удерживают свой облик надолго, если они находятся внутри тумана.
Однако сейчас Ринан Сих понимал, что стал свидетелем чего-то более значительного, нежели обычная нестабильность плоти. Тзаттог был одним из высших творений Кианны. Он не являлся зыбким образом, тварью из ночного кошмара; он всегда оставался неизменным и равным самому себе. И та, в которую он превратился, также обладала личностным бытием.
Ринану стало казаться, что он встречал ее раньше… У инквизитора была хорошая память на лица. Он помнил всех, кого допрашивал, кто умер у него под пытками, кого он обрек на смерть. С ними он сохранял внутреннюю связь, которая, как он знал, оборвется только вместе с его жизнью.
Пенна! Девушка-архаалитка, которая избежала расправы лишь благодаря страшному пожару, уничтожившему целый город. Он нередко думал о ней. Она, несомненно, была виновна. Он осудил ее справедливо. То, что она все-таки избежала казни, — его оплошность… Но сейчас Ринан Сих был рад этому.
Она всматривалась в него, щуря серые глаза. Казалось, его лицо также вызывает в ее памяти какой-то отклик. Потом женщина проговорила тихим мелодичным голосом:
— Кто ты? Я тебя знаю?
— Я Ринан Сих, — ответил инквизитор. — Мы теперь вместе…
— Вместе? — переспросила Пенна. — Что ты имеешь в виду, Ринан Сих?
— Ты не помнишь меня? Мы ведь только что с тобой разговаривали!
Она покачала головой:
— Нет, нет, ты говорил с Тзаттогом, это совершенно другое. Он — совершенно другая сущность. Он — это не я. Хотя мы соединены, отныне и навечно.
— У вас общая плоть?
— Да — и две души, два разума, которые почти не соприкасаются. Здесь, в мире Кианны, это кажется обыденностью, но для тех, кто не привык к текучести бытия, мы представляем собой нечто невероятное. Я повелеваю теми, кто не мертв и не жив. Так считается. Во всяком случае, они повинуются каждому жесту моей руки.
