— Там было холодновато, — признался я.
— Ну что ж, это же была твоя идея выскочить наружу, не имея на себе ничего, кроме низа пижамы?
— Там были северные льды, — сообщил я. — Я практически ощущал эти льды. Уверен, что находился не далее чем в двадцати милях от переднего края ледника. Эта местность не испытала ледяного дрейфа. Время от времени ледник спускался на юг, обтекая ее с обеих сторон, и ни разу, по-видимому, не прошел по ней. Никто толком объяснить не может, почему так происходило. Но на расстоянии двадцати — тридцати миль к северу вполне мог быть лед.
— У тебя было ружье, — вспомнила она. — Куда ты девал его?
— Ах да, когда Баузер подошел сзади и притронулся ко мне, я обезумел от страха и, падая в яму, выронил его. А когда увидел Баузера и выкарабкался наверх, уже было не до ружья, и я не стал за ним спускаться. Все мои мысли были только о том, что он может меня вернуть домой!
Она поставила на стол блюдо с оладьями и села напротив.
— Смешно, — произнесла она. — Мы здесь сидим и толкуем о твоем возвращении из времени так, будто это что-то вполне обыденное!
— Только не для меня, — ответил я, — Вот для Баузера — пожалуй. Что касается его, то я думаю теперь, что он способен перемещаться во много разных времен. Он же не мог быть ранен фолсомским наконечником в то самое время, когда нашел и приволок сюда кость мертвого динозавра?
— Для того чтобы заполучить фолсомский дротик, — сказала Райла, — он должен был переместиться не более чем на двадцать тысяч лет назад. Может, даже и меньше. А ты уверен, что в том времени, где побывал ты, не было признаков человека?
— Каких именно признаков? Отпечатков стопы? Сломанных стрел, валяющихся вокруг?
— Я думала о дыме.
— Нет, никакого дыма там не было и в помине. Единственным надежным признаком этого времени был чертов мастодонт, который чуть было не прогулялся по мне!
— А ты уверен, что вернулся из прошлого? Ты, часом, не издеваешься ли надо мной? Ты, случайно, не вообразил все это?
— Ну ладно! Я вернулся из ближнего леса, где спрятал ружье, где свистнул Баузеру, схватил его за хвост и…
— Прости меня, Эйза! Я знаю, что все это произошло и ты ничего не придумал. Так ты полагаешь, что это проделки «кошкиной морды»?.. А впрочем, давай-ка есть оладьи, пока они еще не остыли. Глотни-ка кофе, он горячий и должен согреть тебя.
Я подцепил вилкой несколько оладий, положил их на свою тарелку, смазал маслом, полил сиропом.
— А ты знаешь, — вздохнула Райла, — ведь мы с тобой уже кое-что имеем!
— Святая правда. Мы имеем место, куда не следует соваться, гоняясь за лисицей!
— Я говорю серьезно, — возразила она. — Мы можем получить нечто грандиозное. Если ты открыл возможность передвигаться во времени, то тебе надо подумать, что из этого можно извлечь.
— Ни за что на свете! — взорвался я. — Я больше не сваляю такого дурака! С меня хватит! Если я увижу Кошачий Лик снова, я повернусь кругом и постараюсь унести ноги подальше. Нельзя снова попасть в эту ловушку! Я же не могу рассчитывать, что Баузер каждый раз будет меня оттуда вызволять и приводить обратно!
— Но если бы ты научился этим управлять…
— Как же я могу этому научиться?
— Ты бы вполне смог с помощью Лика.
— Какого черта! Я ведь не могу даже с ним поговорить!
— Не ты. Может быть, Хайрам. Он вполне мог бы поговорить с Кошачьим Ликом. Он ведь разговаривает с Баузером, не так ли?
— Он воображает, что разговаривает. Он думает, что и с синичкой тоже ведет беседы!
— Но как знать, может, так оно и есть?
— Ну, Райла, не будь же ты так легковерна!
— Нет, буду. Как ты можешь уверять, что он не общается с Баузером. Как человек науки ты…
— Я всего-навсего узкий специалист!
— Ну что ж, даже как узкий специалист ты прекрасно знаешь, что нельзя занимать позиции, ни отрицательной, ни положительной, пока у тебя нет очевидных фактов. И вспомни, что говорил о Лике Эзра. Он же тоже предположил, что Рэнджер договаривается с ним о погонях!
— Старый Эзра — просто псих. Очень симпатичный, правда. Но псих есть псих!
— А Хайрам, по-твоему, тоже псих?
— Хайрам не псих, он дурачок.
— Но, может быть, именно симпатичные психи, дурачки и собаки могут делать то, что нам не под силу? А что, если у них есть способности, которых мы лишены?..
— Райла, мы не можем рискнуть и навести Хайрама на Лик…
Входная дверь скрипнула, и я обернулся. Хайрам неловко протиснулся в дом.
— Я слышал вас, — заявил он. — Вы говорили обо мне и каком-то лике.
— Мы тут обсуждаем, — объяснила Райла, — не доводилось ли вам когда-либо разговаривать с Кошачьим Ликом так, как вы говорите с Баузером?
— Вы говорите о той штуке, что повисает в вашем саду?
— Значит, вы видели его?
— Много раз. Он выглядит как кот, но никакой это не кот! У него только голова и есть. А тела никакого не видать.
— А вы говорили с ним когда-нибудь?
— Иногда. Но смысла в этом никакого. Он говорит о таких вещах, которые я совсем не понимаю.
— Вы хотите сказать, что он употребляет неизвестные вам слова?
— Можно сказать и так. Есть неизвестные слова. Но больше мысли. Такие, каких я никогда не слышал. Хотя слова-то вроде и знакомые. А еще занятно, что он не открывает рот и звуков не слышно никаких. А я вроде разбираю слова. Вот совсем как с Баузером. Он ведь тоже вслух ничего не говорит, не издает звуков, не открывает рта, а я понимаю все словами.
Я сказал:
— Хайрам, пододвинь-ка стул и садись завтракать с нами!
Он смущенно затоптался на месте.
— Не знаю, как и быть. Я ведь уже завтракал…
— У меня осталось еще тесто, — сказала Райла. — Я сейчас поджарю еще оладий.
— Ты ведь никогда не отказывался со мной позавтракать, — заметил я. — И не важно, сколько ты раз завтракал до этого. Не менять же наших правил из-за Райлы? Она ведь друг, и она у меня в гостях. И раз она взяла эту заботу на себя, так давай ей поможем!
— Ну ладно, — решил Хайрам, — Коли так, то я составлю вам компанию! Мисс Райла, дайте мне оладий да погуще полейте их сиропом!
Райла подошла к плите и вылила на сковородку изрядную порцию теста.
— По правде говоря, — сообщил Хайрам, — я к этой штуке с кошачьей мордой отношусь по-доброму. Когда-то я немножко ее побаивался. Она ведь смешная и смахивает на чучело. Голова большая, а тела не видать. Похоже, будто эту голову намалевали на большом воздушном шаре. Она ведь никогда не отводит глаз от вас и никогда не мигает!
