Больше я его не видела и решила, что он одумался и уехал. Но почему он Орлов?
– В паспорте стоит штамп. Он женился месяц назад и взял фамилию жены. Это лишь подтверждает, что он готовился к поездке в Москву не на экскурсию, а с серьезными намерениями, – пояснил Марецкий.
Задорина опередила с ответом Марецкого.
– Да. Скоро он начнет давать показания. Нам потребуется очная ставка с вами.
– Пожалуйста. Я готова. Вряд ли он станет выкручиваться. Дело в том, что он очень болен. Запущенная форма открытого туберкулеза. Ему терять нечего. Я ему не нужна. Он приехал для самоутверждения, им движет месть. Честно говоря, мне его жаль. Семь лет заключения перевернули его. А был очень хорошим парнем, талантливым, учился хорошо, мечтал дом свой построить. Может быть, я и стала бы с ним счастливой, не встань на нашем пути Митя. Мне ведь несладко с ним живется.
– Жилось, – поправил Марецкий.
Вика вновь расплакалась, и допрос решили прекратить. И без того все стало понятным.
На соседней улице ее ждала машина. За рулем сидел Сергей. Вика села, достала платок и вытерла слезы.
– Митя погиб, а Гришу они арестовали.
– Чепуха. Я уже разговаривал с местными ментами. Оба взорвались.
– Так они тебе и расскажут. Жди!
Сергей показал ей удостоверение подполковника милиции.
– Мне все расскажут. Вика отпрянула назад.
– Какая разница, дорогая? Кем бы я ни работал, в наши отношения никто уже не вмешается. Смотри вперед. Видишь светофор? Зеленый свет горит. Это наш зеленый свет, и он будет гореть нам на всем нашем пути. Теперь никто не способен помешать нашему счастью. А если тебе не нравятся менты, то я завтра же уволюсь.
Вика ничего не ответила. Слишком много свалилось на нее за сегодняшний вечер. Она устала.
5.
Не так просто было добиться аудиенции у Дяди, но для Мифа он сделал исключение. Они встретились с глазу на глаз.
– Читал, читал уже в газетах. Фейерверки по Москве пускаешь, а потихоньку нельзя бьшо все обстряпать?
– Последние два клиента оказались слишком своеобразными. Пришлось немного помудрить, но результативность от этого не пострадала.
– Ладно. Забудем. Ты отлично выполнил работу, Миф. Такие люди, как ты, не должны рисковать. Я не буду использовать тебя в осенней операции. Все стрелки по моим замыслам погибнут. У них не будет шанса уйти. Тебе я могу об этом сказать, ты надежный человек. И вот что я решил. Возвращайся в Тольятти. Людей у тебя будет столько, сколько запросишь. Будешь моим личным представителем в городе и на автогиганте. А это значит, что ты один единолично будешь вершить суд. Тогда уже на твоего старика никто не замахнется. Только такой человек, как ты, сможет остановить войну и навести порядок в городе. Раздели пирог поровну, и у тебя никогда врагов не будет. Пусть вся тамошняя шелупонь к тебе на поклон ходит правду искать. Кого-то защитить надо, кого-то наказать. Дерзай, парень, я в тебя верю. Дед твой не ошибся в тебе. Мудрый старик. Поклон ему от меня.
– Спасибо за доверие, Дядя. Постараюсь оправдать. Скажи мне, в каком виде тебе Багет список моих клиентов принес.
– На одном листочке. Прозорливый ты, парень. Что, не понравился тебе Багет?
– Я выполнял его личный заказ. Убрал тех, кто мешал его любовнице. Красиво они все обставили. Не подкопаешься.
– Ну за это его не накажешь. Воспользовался парень случаем. Черт с ним. Но тебя же не только это беспокоит?
– Мне плевать было, кого вешать. Я обмана простить не могу. Меня надули и тебя тоже. Я долго думал о случае с генералом. Багет прав. Менты на такие хитрости не способны. Тут ФСБ работала. Но без своего человека в твоих рядах трудно сработать так точно. Мне Башка не нравится, но он с тобой много лет и человек проверенный. А Багет – мужик хитрый, умный и очень изобретательный. Я ведь по чистой случайности раскопал его задумку. Дома у него побывал. Ничего он там не держит. Не настолько глуп. Мундиров с орденами я не нашел. Однако телефонную книжицу его видел. Номера телефонов закодированы гэбэшным кодом. Я в свое время работал в «девятке» и школу их кончал. Знаю эти фокусы. Но человек, не работающий в ФСБ, коды сам не придумает.
– Неделю назад я бы тебе не поверил. Но у меня завалился стрелок два дня назад. Не Бог весть что, тебе в подметки не годится, и мне его не жаль. Я его специально подставил. И его взяли, причем выстрел дали сделать. Коммерсантов им не жаль. Но курировал стрелка Багет. Вот я и думаю, что, скорее всего, ты прав, Миф. Твое мнение дорого стоит. Не ошибся я в тебе и не жалею, что в Тольятти хозяином поедешь. Жаль, что мало у нас таких ребят, как ты. Хапуги и дураки кругом. Только бы хапать. А с Багетом мы разберемся. Пусть пока погуляет, но за ним уже смотрит десяток-другой глаз.
– Как бы он их первым не увидел. Правда, сейчас ему ни до кого дела нет. У него другая цель перед глазами замаячила. И как говорили мудрецы: «Жадность фрайера сгубила».
– Ну что же, Миф, прощай. Повезло мне, что я такого парня в жизни встретил. Рад бы при себе оставить, да ведь дело важнее.
Они простились друзьями.
6.
Опознание, экспертиза и свидетельские показания – все соответствовало тому, что в клубе погиб Дмитрий Рогозин. Вика не торопилась с выводами, пока не получила на руки свидетельство о смерти. Как только ей выдали документ на руки, она облачилась в траурный наряд. Черный цвет оказался ей к лицу.
Да, вдова была хороша! Ничего не скажешь, многие пальчики облизывали. Для полноты счастья не хватало мощной финансовой поддержки, капитала, за которым чувствуешь себя как за каменной стеной.
Адвокат семейства Борис Наумович Вольтович ничуть не удивился, увидев на пороге своей квартиры сногсшибательную красавицу в мягком черном платье немного вычурного фасона. Черная атласная косынка скрывала белокурые волосы, но лишь подчеркивала ярко-синие глаза.
– Я ждал вас, Виктория Дмитриевна. Наступило время разобраться в наших делах.
Они прошли в кабинет знаменитого мэтра и устроились в креслах друг против друга.
– Я, если вы помните, предупреждал вас о последствиях насильственной смерти вашего мужа. Как жена вы получаете только то, что нажито при совместной жизни. Все деньги переходят прямому наследнику по крови – вашему сыну. Я уже связался с банкирами, и они мне подтвердили, что имеют копии завещания. Боюсь, что я не в силах что-либо изменить, сударыня.
– Зато я способна все изменить, сударь. Не хочу доводить вас до инфаркта или инсульта, а посему начну издалека. Наш разговор будет откровенным до неприличия. Часть его останется в этих стенах, а часть выплывет наружу, иначе мы не добьемся успеха. Вы остаетесь моим адвокатом, будете и в дальнейшем представлять мои интересы. Что касается гонораров, то в накладе вы не останетесь. Нанесу вам первый тяжелый удар. Наш брак с Дмитрием Александровичем недействителен.
