Поодаль мелькнуло какое-то движение; это Рут сделала шаг и подняла ружье.
— Нет, Рут! Назад!
Боже мой...
Он посмотрел на фигуру в воротах. Тварь резко и вместе с тем плавно наклонила красную безволосую голову и пристально глядела на него. Криса будто пронзило током, ненавидящий вражеский взгляд буквально лишил его дыхания; эта мощь испепеляла его душу.
А потом нахлынула тьма. Так в доме, где прорвало канализацию, вся мерзость из сточных вод льется на чистые ковры, заливает обстановку и предметы обихода. Темная сила одолевала Криса, гася его рассудок, в памяти мелькали какие-то осколки прошлого.
Вот он на берегу с Дэвидом; мальчик бежит в одеждах Супермена и радостно смеется, вздымая тучи песка. Но тут же нарастает темнота и уносит это счастливое воспоминание. Дэвид...
Убить этого маленького негодяя! Сейчас же. Переломить его тоненькую шейку. Мой сын — мерзавец, нечего его жалеть, уничтожить немедля.
Фигура в воротах сделала шаг вперед; казалось, в тоннель въезжает поезд. И тут...
БАБАХ!
Пушка выстрелила.
Старенькая несчастная двухсотлетняя пушка выстрелила! И послала хороший заряд в ворота.
Оглушенный Крис протер глаза. В воздухе витал желтоватый дымок. Тварь, находясь все еще в вертикальном положении, словно съежилась — сила пушечного удара отбросила ее в сторону насыпи.
И тут с еще большим грохотом выпалила пушка Тони.
Как осенние листья на ветру, сафдаров разметало по песку. В воздухе разлилась жидкость, словно тела их уподобились аэрозолю. На какой-то миг они зависли в воздухе алым пятном на белесом туманном фоне, а потом просыпались на землю мелким дождем.
Слева от Криса мелькнуло движение — мотоцикл Марка Фауста пулей вылетел за ворота. Через мгновение он врубился в мешанину жидких «тел», закрывавших ему проезд.
Тот, кого не доставала пушка, внезапно ожил, подобно большому коту, его красное тело рванулось вперед в попытке ухватить Марка.
Ходджсоны выстрелили в ту сторону. Тварь споткнулась и стала падать, как спортсмен, пытающийся перехватить мяч... Упала.
Мотоцикл Марка стремительно удалялся в тумане между дюн.
Красный монстр вскочил на ноги и кинулся вприпрыжку к форту, размахивая длинными руками.
Крис двинулся вперед; рядом что-то кричала Рут. Он ничего не слышал, пушечная пальба оглушила его.
Ребята Ходджсоны пытались закрыть тяжелые ворота, с одной стороны им помогал Тони. Крис налег на деревянные балки с противоположного конца и уже задвигал громадный засов, когда с внешней стороны в ворота со страшной силой ткнулся неведомый враг.
Ворота выдержали.
Пока что они были в безопасности.
Все полезли наверх — посмотреть, не видно ли Марка. Однако тот уже исчез в тумане.
Если бы Крис обладал сверхтонким слухом, то смог бы различить рев мотоцикла, пробиравшегося среди дюн; но в его ушах еще звучало эхо пушечных выстрелов.
Он кинул взгляд на двор — везде висел дым, тлели остатки факелов, отбрасывая блики синих огоньков на металлические бока фургона; все было как в кино. Виднелась Рут, шедшая в направлении дома — должно быть, хотела проведать Дэвида.
Пушка Тони от пальбы соскочила со своего места и выставила жерло вертикально вверх.
* * *
Ходджсоны решили посмотреть сверху, что творится снаружи.
После неистовых событий, происшедших за пять минут до этого, сцена, представившаяся внизу, олицетворяла полный покой.
Как будто на картине безумного художника, использовавшего разделанное мясо в качестве материала для лепки, шестеро человекообразных фигур разместились в некоем подобии бассейна в виде красной жидкой массы. Никакого движения не наблюдалось; твари так и оставались лежать навзничь — в том положении, в каком их настиг пушечный удар. Особенно досталось тому, кто был ближе всех к воротам, — его жалкий скелет отбросило ярдов на двадцать.
Но хотя пушки поработали на славу, долго людям не продержаться. Та же сила, что пробудила тварей после крушения «Мэри-Энн», вновь восстановит их телесную мощь. Зарастут бреши, пробитые в плоти пушечными зарядами; свежая кожа вырастет поверх мышц; новое зрение обретут глазные яблоки.
Уже сейчас было видно, как один из монстров протащил свои жалкие останки по песку; а потом и остальные, как будто перемолотые судовым винтом, добрались до кромки моря. Через несколько часов они вернутся — еще сильнее, чем прежде.
Как тот, кто сидел теперь в десятке ярдов от ворот. Только что он просто валялся поодаль, а сейчас уставился на форт подобно зловещему краснокожему воину; в безжизненности его тяжелых век не ощущалось ничего человеческого.
Этим тварям торопиться было некуда. Казалось, язык их тела вещал: Мы победим... надо только дождаться...
45
— Осторожно, Марк, старина, осторожно, — приговаривал Марк, отпуская ручку газа. — Не торопись. Потише... спокойнее, старина.
Мотоцикл замедлил ход и свернул с булыжной дороги на прибрежную полосу.
— Только не испорть все дело и не падай с мотоцикла; следи за собой.
Он опять прибавил газ, стрелка спидометра подпрыгнула. Прохладный ветерок освежал разгоряченное лицо, внезапное чувство свободы окрыляло.
Марк потряс головой, стараясь стряхнуть с себя тот пушечный грохот. То же, что ему довелось увидеть, уйдет из памяти не так скоро: красная мешанина из тел, по которым он проехал, — остатки красной слякоти прилипли к переднему колесу.
Сердцебиение стало утихать, Марк почувствовал себя спокойнее и собраннее и стал вглядываться вперед, насколько позволял туман.
Никаких сафдаров. Дюны смотрелись безжизненно; впереди, насколько он мог разглядеть сквозь этот чертов туман, дорога была пуста; справа подступала ровная гладь моря.
Марк мчался вперед, наслаждаясь уверенным ходом машины по гудронированному шоссе. Он должен прибыть в Манби через двадцать пять минут.
Было 8.29 утра.
* * *
Дэвид запнулся, в животе у него похолодело.
Комната была полна незнакомцев.
Он постоял секунду с затуманенным взглядом, обхватив аквариум с золотой рыбкой.
Как незнакомцы могли проникнуть в форт? Высокие, странного цвета. Стоят прямо, не шелохнутся. Крикнуть отцу?
Нет...
В помещении было плохо видно — окно маленькое и страшно грязное, а электричества нет, куда-то пропало. Дэвид не знал куда, но лучше бы здесь было светлее.
Он пересек комнату, обходя шесть больших баков с горючим, что разместились у стены, застыв в синей форме, как призрачные солдатики в строю.
