Он ехал, сам еще не зная куда. Поехать в больницу он не мог, а домой — не хотел. Перечень тех мест, куда он мог бы направиться в это время дня, был не очень большим, если только он не хотел нарваться на какого-нибудь чересчур рьяного журналиста. Хотя он не уставал повторять Бекки, что расползавшиеся относительно их поездки слухи его абсолютно не волнуют, им обоим было ясно, что они сейчас для их коллег — тема номер один. Они перед поездкой старались никому не рассказывать, куда намерены отправиться и, главное, с какой целью. Тем не менее попытки сохранить что-то в тайне в реальной жизни обычно не приводят к нужному результату, и с момента возвращения Штефана и Ребекки слухи о них стали расти еще быстрее. Судя по многочисленным записям на его автоответчике, журналистская свора не отстанет от них, пока они не бросят ей хотя бы пару косточек.
Не придумав ничего лучшего, Штефан решил поехать в «Рихтунг сити». Припарковав машину в том же подземном гараже, где он оставил БМВ Роберта, Штефан заказал себе поздний завтрак. Ему нужно было подумать, и выполненный из металла, стекла и пластика невыразительный интерьер ресторана представлялся как раз подходящим местом для этого. Штефан заказал кофе с булочкой и, когда официантка принесла заказ, сразу же расплатился. Затем он попытался сконцентрировать все свои мысли на еде.
Но это ему не удалось: его мысли отказывались двигаться в указанном им направлении. У Штефана все больше усиливалось ощущение, что происходившее с ним в последние дни было отнюдь не случайностью, а, наоборот, соответствовало чьему-то вполне определенному плану.
Понятному другим людям, но не ему. Он-то как раз не понимал абсолютно ничего. Штефан расправился с булочкой, собрал пальцами крошки с тарелки и допил кофе. Однако он чувствовал, что не насытился. Скорее, наоборот. После событий вчерашнего вечера ему даже в голову не приходили мысли о еде, а потому съеденная сейчас булочка лишь возбудила аппетит. Он поспешно просмотрел меню, подозвал жестом официантку и заказал большую порцию яичницы-болтуньи со шпиком и чуть ли не целый чайник кофе. Молодая официантка молча приняла заказ, собрала, слегка наморщив лоб, посуду со стола и ушла. Штефан догадывался, о чем она подумала: если не само содержание, то, по крайней мере, последовательность его заказов была не совсем обычной. Но ему было наплевать: он вдруг почувствовал себя чрезвычайно голодным. Уже от одной мысли о еде в животе у него забурчало, причем так сильно, что он украдкой посмотрел на посетителя за соседним столиком, надеясь по его лицу убедиться, что он не услышал этого бурчания.
Лучше бы Штефан этого не делал: за соседним столиком он увидел светловолосого молодого человека в кожаной куртке и джинсах.
Штефан от неожиданности так сильно вздрогнул, что человек за соседним столиком заметил это и повернул голову. Одну-единственную — но показавшуюся Штефану бесконечно долгой — секунду они смотрели друг другу прямо в глаза, и в течение этой бесконечной секунды Штефан был на сто процентов уверен, что это не кто иной, как его преследователь, — химера, почему-то решившая вмешаться в судьбу Штефана и превратить его жизнь в кошмар. Сердце Штефана бешено заколотилось, и он отчетливо почувствовал, как в его кровь устремился адреналин и в теле отчаянно напрягся буквально каждый нерв.
— Что-то не так? — спросил блондин.
Его голос прозвучал резко и требовательно. Это был вовсе не тот парень, которого Штефан встретил в больнице. Он был значительно моложе, и его лицо ни капельки не было похоже на лицо того парня. Взвинченные нервы Штефана сыграли с ним злую шутку — только и всего.
— Нет, — пробормотал Штефан. — Я… Извините, я обознался.
Он поспешно повернулся на своем стуле и посмотрел в другую сторону. Его руки дрожали, а сердце все еще сильно колотилось. Он чувствовал, что юноша за соседним столиком по-прежнему смотрит на него. Штефан подумал, что повел себя как полный идиот и что если он хочет навредить себе, то именно так ему и следует себя вести.
Однако вдруг ему это не просто причудилось? Вдруг сейчас что-то и в самом деле произошло? Он почти физически ощутил, как вокруг него что-то возникает, сгущается. Что-то вроде грозы, которая пока еще далеко, за горизонтом, однако ее клокочущая энергия уже ощущается здесь, рядом. И эта гроза имеет какое-то отношение к нему. К нему, к Ребекке и ко всему тому, что произошло в Волчьем Сердце.
Воук.
Он не забыл это слово, сказанное вчера вечером медсестрой Данутой. Ни само слово, ни тем более то, как она испугалась, произнеся его. В голосе медсестры Штефану почудился необычайно сильный страх. Впрочем, Штефан тогда, пожалуй, находился под впечатлением версии, выдвинутой Дорном. В современном невыразительном интерьере ресторана, где он в этот момент находился, подобные предположения казались просто смешными. Тем не менее Штефан не мог избавиться от мысли — а вдруг они и в самом деле натолкнулись на силы, с которыми им лучше было бы не связываться?
Пришла официантка и принесла его заказ. Судя по величине принесенной порции, Штефан, наверное, со стороны казался несусветным обжорой. Однако ему вдруг почему-то совсем расхотелось есть.
Штефан расплатился, дав официантке чересчур большие чаевые, и вышел из ресторана. Юноша за соседним столом проводил его хмурым взглядом, и у Штефана возникло ощущение, что этот человек сейчас встанет и пойдет за ним, чтобы на улице потребовать объяснений или без долгих разговоров затеять драку.
Чушь какая-то!
Штефан поспешно отошел на несколько шагов от входа в ресторан — как раз настолько, чтобы его не было видно изнутри, — и, остановившись, заставил себя несколько раз глубоко вдохнуть и выдохнуть. Вслед за ним из ресторана никто не вышел, и уж, конечно, не тот светловолосый юноша. Да, он действительно посмотрел Штефану вслед — ну и что из этого? Он, наверное, уже забыл про Штефана, а если и нет, то забудет максимум через час. Может, как-нибудь вечером он расскажет своей подружке или коллеге по работе об одном чудаке, который под его взглядом чуть не упал от страха со стула в ресторане. Вот и все. Этот юноша уже наверняка забыл, как выглядит Штефан.
Тем не менее Штефан на всякий случай бросил еще один взгляд на входную дверь ресторана и лишь затем повернулся и пошел к подземному гаражу, где остался его автомобиль.
Этот путь не занял у него много времени. В этой части города едва ли не под каждым третьим домом находился подземный гараж, к тому же Штефан, учитывая неустойчивость погоды, не стал далеко отходить от гаража, а зашел в первый попавшийся ресторан. Идя теперь к невзрачному зданию, у которого было несколько наземных и, пожалуй, столько же подземных этажей, Штефан запустил руку в карман в поиске монетки, которую нужно было опустить в автомат. В кармане оказалось пусто. Ну конечно, он же отдал все свои мелкие деньги официантке в ресторане, и теперь у него оставались только банкноты по сто марок. Их в гараже не разменяешь.
Штефан вздохнул: излишняя щедрость, по-видимому, иногда оказывается весьма некстати.
Он окинул взглядом улочку. С каждой ее стороны находилось по полдесятка домов, а здание гаража — украшенный синими и желтыми пластиковыми полосками бетонный великан — возвышалось в конце улочки. Этот вид почему-то вызывал ощущение тоски и безысходности. Штефан на секунду задумался, выбирая между сигаретным киоском, находившимся впереди в двадцати шагах, и отделением банка, до которого было в два раза ближе, однако к нему пришлось бы возвращаться. Выбор пал на киоск, потому что Штефан, в силу одного из своих немногочисленных суеверий, не любил возвращаться тем же путем, которым только что прошел, предпочитая сделать крюк. Штефан вообще очень не любил делать одно и то же два раза подряд.
