Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
— Это ни о чем не говорит, — бурчу я. — Иной раз такой румяный мужчинка — а в гробу.
— Веселый ты парень, Док, — в третий раз расстроился Ефим. — Умеешь поддержать товарища.
— Тебя вообще скоро хрен поддержишь, — не выдержал я. — Два завтрака — в одну морду. А обещал с сегодняшнего утра — на диету.
— Мало ли что я кому обещал, — объяснил мне наш предводитель.
По крайней мере честно.
— Док, а у тебя мечта есть? — не отставал от меня прилипчивый рекламист. Хотя, если бы отстал, стало бы еще тоскливее.
— Есть, — честно ответил я.
Свою мечту я увидел вчера вечером в выставочном центре. Часть красноярских рекламистов все же одумалась и сама пригласила москвичей на деловой ужин в их выставочный центр. Нас тоже прихватили с собой.
Все это было не особенно интересно, но на первом этаже — гульбище устроили на втором — в закрытых стеклянных витринах остались несколько экспонатов от проходившей здесь же выставки медицинской техники.
Я онемел, лишь его увидев.
Объемистый чемоданчик серебристого металла имел не только кучу замочков и ручек для переноски, но даже закрытый резинкой выход для подключения внешнего электропитания. Примерно четверть объема под верхней крышкой была занята чем-то электронным, что тоже следовало бы разглядеть подробнее.
Но три оставшиеся четверти буквально не давали мне оторвать глаз. Там в углублениях, выдавленных в специальном пористом материале, отсвечивали нержавейкой хирургические инструменты одной хорошо известной мне фирмы. Когда я работал в Ираке, я оперировал именно ими.
Черт, кто-нибудь может объяснить мне, почему в Ираке такое есть, а у нас — нет? Неужто нефтедоллары чем-то друг от друга отличаются?
Я стоял, как мальчишка, уткнувший нос в витрину магазина игрушек. Все наши уже прошли наверх, а я все никак не мог отлипнуть от стекла.
— Жуть какая, — раздался рядом знакомый голос. Значит, не все ушли наверх. Кое-кто не торопится, уверенно, но неспешно влача свое пузо. — Док, а правда, что среди хирургов шестьдесят семь процентов — садисты?
Ну что этот человек еще может спросить?
— Неправда, — ответил я. — Шестьдесят семь — это среди стоматологов. Среди хирургов — семьдесят четыре.
— Понял, — ответил Береславский. — А ты что, и впрямь фанатеешь от всех этих крючков?
Эх, знал бы ты, парень, что чувствует хирург, когда копается в чужих внутренностях поганым инструментом! Мне даже в кошмарах не раз снились скальпели, которые не режут, зажимы, которые не зажимают. И еще, отдельно, — крючки, которые саморазгибаются…
— Сколько ж это чудо стоит? — спросил меня Ефим.
Самое забавное, что я примерно знал. В Ираке чуть не оставил за похожее все деньги от полугодичной командировки. Чемодан там был малость побольше, но без электроники.
— Не меньше пяти тысяч евро, — объяснил я нуворишу. — Моя годовая зарплата.
— Моя — тоже, — хохотнул рекламист.
Он уже рассказывал, что в своем институте, где пару часов в неделю преподает маркетинг, получает негусто.
«Но ведь это ж развлечение, а не заработок», — сказал я ему тогда. На что он бессовестно заметил, что и у меня тоже — развлечение. И что, если б не развлекало, возил бы я из Турции кожаные куртки, а не из Афганистана — стальные осколки. К тому же в собственной заднице: я имел глупость и про этот эпизод своей биографии рассказать безжалостному профессору.
Потом мы поднялись на второй этаж, там опять закрутилась пьянка, и дальше уже было неинтересно.
Машину ощутимо тряхнуло на выбоине — все же сибирские дороги были в среднем хуже, чем в европейской части.
Я очнулся и посмотрел вперед.
— Ты уже вернулся? — спросил меня Ефим. — Я тебя про мечту спрашивал.
— Не скажу, — ответил я насмешнику. — Тебе не понять.
— Чего ж не понять? — удивился Береславский. — Очень даже все просто. Ты — садюга. Тебе бы все резать и пилить. Значит, опять думал о вчерашнем чемодане.
Мне эта его способность мысли угадывать чертовски не нравится. Не в первый раз, между прочим. Интересно, как оно у него получается?
— Что? Угадал? — заржал Береславский. Но тут же забыл обо мне. Да и я о нем, потому что, не будь привязанным, снова бы въехал в лобовое стекло. — Смотри, что, сучонок, делает! — взвился наш водитель. — Пардон, мадам! — Это он уже Смагиной адресовал.
Сучонком был парень на серебристой вазовской «девятке», украшенной сзади кучей фонариков, надписью «Стритрейсер» на русском языке и двумя огромными глушителями. Он по очереди обогнал наши задние машины, а теперь крайне грязно сделал и нас.
Таких людей я никогда не понимал: ну пропустил бы встречного и спокойно обогнал сразу всех. Зачем заставил нас резко тормозить?
— К чему ж он второй приделал? — искренне заинтересовался я глушителями.
— Я бы тебе объяснил… — пообещал Ефим, хищным глазом прицеливаясь в нарушителя правил дорожного движения.
Его нога уже мяла газ, а рука — кнопку вызова на рации.
— Второй! Говорит Третий!
— Слышу, Второй! — ответил передний экипаж.
— Давай пацана отрихтуем!
— С удовольствием.
Этих парней о глупостях упрашивать не надо.
Теперь дорога была совершенно пустая, и «девятина» собралась податься влево, чтобы обогнать второй экипаж.
Но не тут-то было! Наши ребята были ни на йоту не умнее этого придурка. Второй тоже принял влево, загораживая ему дорогу. А Ефим добавил газу и подвел свой «кенгурятник» буквально вплотную к багажнику «девятки».
Но этого ему показалось мало.
— Банзай! — азартно заорал профессор, давя на газ. Второй тоже пришпорил, но далеко зад от наказуемого не убирал. «Девятке» деваться было некуда: обгонять не давали, отстать — тоже. Тащили его так минуты три, не меньше, пока не показалась встречная.
— Третий, отпускаем баклана, — просипела рация.
— Разрешаю закурить и оправиться, — смилостивился Береславский, сбрасывая скорость и уходя вправо.
«Девятина» не стала искушать судьбу дальше, закивала правым подфарником — до этого до обозначения маневров она не снисходила — и пришвартовалась к обочине.
Пожалуй, Ефим правильно сказал. Не знаю, курящий ли он, но оправиться ему точно не помешает. А может, почиститься.
— Ефим, ты уверен, что все сделал правильно? — спросил я нашего водителя.
— Не очень, — извиняющимся тоном сказал Береславский.
Ну хоть не упорствует в глупости, и то слава богу.
— Тот парень на «девятке» — хулиган, но и ваши друзья не лучше, — деликатно сказала Смагина, упомянув в числе «не лучших» только друзей.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
