– Они, наверное, и полицейского у моей двери должны поставить?
Мерсер рассмеялся.
– Мы временно поселимся у тебя.
– Ну вот еще! Это просто смешно. Пусть оставят кого-нибудь у двери, а вы отправляйтесь домой и выспитесь как следует.
– Цыц, мисс Купер.
– Ну да. Вам мало того, что я себя чувствую дурой. Теперь еще и виноватой дурой.
– Батталья сделал несколько звонков – так что соседняя палата свободна. Один из нас будет спать на стуле, а другой может лечь на кровать. Мы будем меняться. Лучше мы, чем какой-нибудь парень из Тринадцатого. Он не знает твоих любимых колыбельных песен, а мы знаем.
– Нам всегда светит выговор, когда в нашу смену происходит подобная дрянь, – заключил Майк, входя в палату. – Я уже свое получил из-за твоих древностей.
– Что случилось, я вас спрашиваю?
Майк и Мерсер переглянулись.
Мерсер заговорил первым:
– Полицейские в участке думают, что это была шутка. Они…
– Шутка? Они что там – тронулись? Они что, не читали Эдгара По?
– Выслушай. – Мерсер подошел к моей кровати, опустил перекладину и сел рядом со мной. – Там случилось ограбление, на игровой площадке за эстрадой. Пятнадцатилетняя девочка приглядывала за братом, и на нее налетели какие-то пацаны. Сбили с ног, забрали кошелек и потрогали там, где не следует.
– Я слышала крики. Я это помню.
– Там было трое парней из какой-то банды. Подражают старшим. Это местные преступники. Бегают по району, пугают жителей.
– Их поймали?
– Пока нет. Они разбежались в разные стороны.
– Я видела одного, он несся как угорелый через улицу.
– Точно, – подхватил Майк. – Я подумал, что ты побежала за ним.
– Та девочка, которую ограбили, она знает, кто они такие?
Мерсер поправил покрывало.
– Она пока ничего не говорит. Ей придется жить на Сто девяносто второй улице без какой-либо защиты – она все это прекрасно понимает.
– Какое отношение это имеет ко мне?
– Полицейские предполагают, что шайка просто хулиганила. Пока те трое бесились в южной стороне парка, двое других заметили тебя и…
– Я была одна секунд шестьдесят, не больше.
– Чтобы двинуть тебе по голове доской, больше двух секунд не требуется.
– Доской?…
– Мы там подобрали одну возле ступенек. Сейчас она в лаборатории, проверяют на кровь и волосы, – продолжал Мерсер. – Потом они отнесли тебя в подпол, связали руки твоим же шарфом, вставили кляп и сунули под доски.
– Как они могли знать? Почему они…
– Поверь, Куп, – убеждал меня Майк. – Это не то, что они могли бы вычитать в местной библиотеке, изучая рассказы По. Мисс Бейли говорит, что подпол – всего лишь пустая симпатичная бесполезная комнатка. Там слишком сыро, чтобы что-нибудь хранить. Дом начинают патрулировать лишь после того, как парк закрывается на ночь. Там доски на полу просто лежат – они даже не прибиты. Хулиганы постоянно туда забираются покурить травки. Те парни просто подняли несколько досок, положили тебя внутрь и напугали до смерти.
– Это у них получилось. Скажи им это от меня, когда найдешь их. Из чего был кляп? И чем меня связали?
– Это был носок, – ответил Майк.
– Как у Авроры Тейт, – дополнила я, вспомнив скелет в подвале.
– На руках был намотан твой шарф. Затянули совсем не туго.
– Для тебя, может, не туго. Говорю, не могла шевельнуться. Кто-то спрятал меня, чтобы потом убить.
Майк снова взглянул на Мерсера.
– Не обращайтесь со мной так, будто я психопатка, будто я все преувеличиваю. Там что-нибудь находили раньше, под досками?
– Дохлых животных. Недоеденные бутерброды. Оружие. Это в порядке вещей. Это что-то вроде местного дома с привидениями.
– Вы хотите сказать, что никто не видел, как кто-то прячется возле домика, а потом убегает?
Мерсер замешкался.
– Вообще-то у нас есть кое-какие приметы. Двое парней, вероятно, из той же банды, что налетела на девчонку.
– Что за приметы?
– Какая тебе разница, если ты даже не видела их? – проворчал Майк. – Опознавать будет другой. Врачи говорят, что даже если бы ты слышала их перед этим, удар по голове отключил кратковременную память, и ты никогда не сможешь их вспомнить.
– Кто этот свидетель? – спросила я.
– Ты знаешь правила, – уперся Майк.
– Надеюсь, не ты, – проворчала я. – После сегодняшнего я вообще ни в чем на тебя полагаться не буду. И, если официально, я хочу, чтобы в материалах значилось: тот, кто засунул меня в ту самую дыру, либо собирался оставить меня там умирать…
– Ну да. Музей вот-вот откроется.
– Может, он думал вернуться за мной ночью, отвезти куда-нибудь и спокойно прикончить.
– Те парни просто хотели, чтобы ты выскочила из коробки во время экскурсии третьеклассников из пригорода. И они могли увезти эту городскую легенду с собой, – сказал Майк.
Зазвонил телефон. Я взглянула на него и опустила ноги с кровати.
– Кому известно, что я здесь? Я не хочу ни с кем разговаривать.
– Саре, – ответил Мерсер. – Она весь день о тебе беспокоится. Я просил ее подождать, пока тебя не определят в палату.
Он взял трубку, потом протянул мне.
– Меня еще не уволили? – пошутила я.
Мой верный заместитель тянула лямку за меня во время долгих судебных процессов, сложных расследований и личной неразберихи, то есть в психические дни, как мы любили их называть.
– Как голова?… – Было приятно слышать будничный голос Сары. – Как вы там? Знаешь, мне бы не пришлось скидывать вес, если бы ты была постоянно на месте. Я на всякий случай отписалась по твоему делу с Апшоу. Шеф хочет, чтобы ты полежала с неделю, и я его в этом поддерживаю.
Сара заверила меня, что держит под контролем все незаконченные дела. Мы поболтали еще пару минут, я поблагодарила ее за помощь и положила трубку.
Потом пришел лечащий врач и подтвердил, что у меня нет ни переломов, ни сотрясения мозга. Он обещал выписать меня после утреннего обхода, если всю ночь состояние будет стабильным.
Мерсер заказал мне суп, а сам вместе с Майком принялся за пиццу. Пока я ждала суп, Майк переключил телевизор на телевикторину. Мы застали самый конец игры. Требек называл последнюю категорию знаменитых имен.
– Определим ставки – по двадцатке, – предложил Майк.
Мерсер согласился.
– Я пас, – сказала я и тут вспомнила о своей сумочке. – Они взяли мой кошелек?
