Тут я поняла, что старое библейское изречение: «Он господин твой» ещё не утратило своего значения.
Мы подъехали к дому на Трент-стрит, и я увидела строительные леса, мешки с песком и кучи камней.
– Я позволил себе снять для нас небольшую меблированную квартиру, пока ты сама оправишься и сможешь найти более подходящее жилье. Мои чемоданы уже почти все упакованы, и твои, впрочем, тоже. Машина за мебелью придет в два часа. Сейчас мы быстро зайдем и упакуем остальное, чтобы успеть, по меньшей мере, отобедать в честь нашей свадьбы, пока не появились грузчики.
Когда мы вошли в холл, все дети Халлоранов разбежались, а сама миссис Халлоран, сидевшая на диване, с кисло-сладкой улыбкой исчезла в своей гостиной.
В моей кухне стояли упакованные ящики с посудой и кухонными принадлежностями. Удивительно, но Ходж точно определил, что принадлежало мне, а что миссис Халлоран. Оставалось упаковать мою одежду, белье и постельные принадлежности.
Так как я не много могла сделать со своей загипсованной рукой, упаковкой занимался Ходж, которому я давала указания. В рубашке с засученными рукавами и спадавшими на лицо волосами он выглядел, как профессиональный упаковщик.
Он захлопнул крышку чемодана и прижал её коленом.
– Так, это все? Хорошо. Тогда я быстро сбегаю наверх и закончу со своими чемоданами, чтобы мы смогли поехать в город и пообедать. Можно тебя оставить на несколько минут одну без того, чтобы с тобой опять не случилось какое-нибудь несчастье?
– Не могу ничего обещать, – со смехом ответила я, и Ходж покинул меня с выражением какой-то безнадежности в глазах.
Я ещё раз обошла всю свою квартиру, чтобы посмотреть, не забыли ли мы чего-нибудь. Бросила последние прощальные взгляды на дверь, ведущую в подвал, за которой подстерегал меня убийца; на свой диван, служивший мне постелью, на которой я была почти убита; в чулан, где висела моя одежда и куда я с помощью миссис Гэр затащила свой чемодан. В моей памяти, как живая, предстала эта настороженная, недоверчивая, старая женщина, которая была очень недовольна тем, что я позволила себе переставить кое-какую мебель, потому что она опасалась, что…
Я внезапно застыла на месте. Почему она так вела себя? Почему для неё так важны были мои апартаменты, если свои грязные деньги она держала спрятанными под лестничной ступенькой? Почему она прислушивалась к каждому шороху, исходившему из моей кухни? Я лихорадочно размышляла. Мое сердце отчаянно колотилось. Видимо, у старухи были основания для страха и недоверчивости. Я уставилась в опустевший теперь чулан. Голые стены, крюки, штанги для развешивания одежды. А на полу небольшое возвышение, на котором стоял мой чемодан…
Я услышала какой-то шум и бросилась в свою гостиную, чтобы запереть дверь. Еще раз я подставила стулья под ручку двери. Пора бы уже появиться Ходжу…
Затем я бегом вернулась в чулан, наклонилась над этой платформой и попыталась приподнять её край. Она не поддалась. Я потянула сильнее. Ничего не произошло. Может быть, я просто внушила себе невесть что. Но для чего тогда здесь это возвышение? Лестница под этим чуланом не проходит. Я присела на корточки и задумалась. Мой взгляд упал на деревянный плинтус между стеной и полом. И этот плинтус оканчивался там, где начиналось возвышение! Правой ладонью я нажала на передний край платформы… и она поддалась! Я надавила сильнее, и вдруг верхняя часть платформы взлетела кверху, едва не ударив меня в лицо. Я заглянула внутрь и увидела округлившимися от изумления глазами… множество пачек банкнот!
Дрожа, я вынула одну за другой эти пачки и начала считать: всего в этом гениальном тайнике находилось сто тысяч долларов купюрами по сто и пятьдесят долларов. Я поднялась на ноги и недоверчиво уставилась на эту потрясающую кучу денег. Эти деньги принадлежали тем дохлым кошкам и собаке! Это было то самое состояние старой злой ведьмы, которое стольким людям принесло так много бед и горя. Это было наследство, оставленное четверым убитым животным, наследство, за которое боролись жадные люди вместе с ещё более жадными адвокатами! И на которое, если оно в конце концов им достанется, Халлораны будут водить своих детей в ночные клубы!
Я вскочила. В мою дверь стучали. Это был Ходж.
– Почему ты запираешься от меня? – спросил он. А затем внимательно посмотрел на меня: – Что с тобой случилось? Что у тебя за вид?
Я опять быстро заперла дверь и знаками поманила его за собой. Он с любопытством вошел следом за мной в чулан, бросил взгляд на многочисленные пачки денег и растерянно прислонился к стене.
– Черт побери! – тихо воскликнул он. – Отныне я буду почаще оставлять тебя одну!
Это было мое последнее приключение в доме миссис Гэр. Но с тех пор произошли некоторые, очень приятные события.
Мистер Кистлер приобрел новое оборудование для типографии, у него в штате много сотрудников. Один молодой адвокат, знакомый Кистлера, совершенно неожиданно узнал, что миссис Санд унаследовала от какого-то таинственного дяди восемнадцать тысяч долларов и может теперь не работать. Сейчас она живет вместе с Уэллерами, которые, между прочим, купили себе на окраине города небольшой домик с садом и огородом.
А я? Спасибо, я знаю, что я воровка. Я знаю, что совершила нечто нечестное. Я часто думаю о жадных до денег адвокатах, которые не могут теперь драться за наследство миссис Гэр – и мне нисколько их не жаль!
У меня восхитительная квартира с голубым диваном в гостиной. У меня новое белое столовое белье и прекрасное серебро. И, кроме того, у меня ласковый, любящий муж, обладающий многими, не поддающимися учету, достоинствами.
