Книга Крестоповал. Армия воров - Альберт Байкалов

Лада налила себе еще виски. В ушах шумело, а затылок налился тяжестью. Однако, несмотря на бессонную ночь и выпитое, спать она не могла. Звонок в дверь заставил вздрогнуть. Анисимова невольно перевела взгляд на часы. Еще нет и пяти. Неужели Эдик?

С трудом наклонившись, дотянулась рукой до лежащего на столике пульта и надавила на кнопку. Прыгающую на экране жидкокристаллической панели Мадонну сменило изображение Севрюкова.

Почему так долго не подходит к двери Варя?

Откинув плед, Лада сползла с дивана и огляделась.

— Варя! — крикнула она и, неожиданно вспомнив, что сегодня отпустила ночную сиделку, отправилась открывать двери.

— Привет! — Пряча взгляд, Эдик ткнулся слюнявыми губами в щеку.

— Я тебя вечером ждала! — отпрянув от него, вспылила молодая женщина.

— Чего орешь? — брызгая слюной, зашипел он, проходя в зал. — Ты почему пьешь?

— А что мне остается делать? — захныкала Лада, вдруг почувствовав себя самой несчастной женщиной на свете. — Я тебе когда позвонила?

Эдик плюхнулся в кресло и огляделся:

— Ты не спала?

— Уснешь тут, пожалуй. — Лада опустилась рядом с Севрюковым на ковер и сложила руки у него на коленях. — Я себе места не нахожу.

— Когда позвонил Стасов? — Он убрал ее руки и встал.

— В полдень. — Лада посмотрела на него снизу вверх.

— У них было около шести вечера, — задумчиво проговорил Эдик.

— Почему ты не сказал, что он арестован?

— А откуда мне знать? — взревел Севрюков, однако тут же взял себя в руки, достал из кармана носовой платок и вытер лоб.

Неведомая сила будто подхватила Ладу и поставила на ноги:

— Мне надо срочно лететь!

— Куда? — опешил Эдик.

— Куда угодно, — она заломила руки. — В Англию!

— А не рано? — насмешливо глядя на Ладу, спросил министр.

— Меня могут арестовать!

— За что? — Он улыбнулся одними губами. — Ты просто выпила лишнего и не можешь адекватно воспринимать ситуацию.

— Если бы я не выпила, то, наверное, с ума сошла, — призналась Анисимова. — Ты уверен, что все обойдется?

— Если смотреть правде в глаза, я пришел специально поговорить с тобой на тот случай, если система вдруг даст сбой…

— Какая система?! — ужаснулась Лада. — Как ты смеешь говорить о каких-то сбоях?

— Я не господь бог, — развел Севрюков руками. — Но ты не дрейфь. Максимум, что может случиться, это скандал и твое увольнение. К этим двум вещам у нас в России готовы все, кто занимает подобные нашим посты.

Не веря своим ушам, Лада подскочила к Эдику и схватила его за руку:

— Скажи, что ты решил меня разыграть?

— В общем, так, слушай и запоминай! Что бы ни случилось, со мной ты своих дел не обсуждала, — с металлом в голосе заговорил он. — И вообще, подавая документы на подпись, рассчитывала на мою занятость и то, что я не буду вникать…

— Повтори, что ты сказал? — не поверила своим ушам Анисимова.

— Разве можно охватить необъятное? — возмутился Севрюков. — В твоем распоряжении целый аппарат! Мне хватало одной из самых больших армий мира с ее ядерной триадой!

— Ты не смеешь. — Медленно качая головой, так и не веря в происходящее, Анисимова стала медленно пятиться.

— А что, так оно и было. — Эдик стал надвигаться на Ладу. — Я с головой был занят этой чертовой реформой!

— Но я ничего не делала, не посоветовавшись с тобой!

— Послушай. — Он взял ее за запястья, словно боясь, что Лада его ударит. — Зачем мне надо было создавать целый департамент?

— Чтобы материально обеспечить всех своих родственников и знакомых, а потом посадить его директора, а самому остаться в стороне, — выпалила она первое, что пришло на ум, и вдруг удивилась собственным, спонтанно сорвавшимся с уст мыслям.

— Ты это брось, — Эдик покачал головой. — Я не должен вникать в дела департамента. Мое дело его создать, чтобы не заниматься проблемами самому.

— Может, ты еще и людей нанял специальных, которые будут вместо тебя в тюрьме сидеть? — едва сдерживая себя, чтобы не вцепиться в ставшее ненавистным лицо, простонала молодая женщина.

— А вы на что? — Он, не мигая, уставился Ладе в глаза и неожиданно рассмеялся: — Шучу!

Анисимова плюхнулась в кресло:

— Мне не смешно.

— Ничего не бойся. — Эдик прошел к столику, взял с него бутылку, посмотрел на этикетку и поставил на место. — Стасов твой уже ничего сказать не сможет. Его нет… В свою очередь, он позаботился о том, чтобы его подручные тоже никогда не смогли дать никаких показаний. Есть, конечно, запись, — он сунул руки в карманы и потянулся на цыпочках. — Сам я ее не видел, но не думаю, что на ней что-то серьезное. Продажа курорта не состоялась, а значит, нет и преступления. Кстати, а что он тебе еще сказал?

— Кто? — не сразу поняла, о ком речь Лада.

— Конь в пальто! — вновь вышел из себя Эдик. — Конечно Стасов.

— Про художника. — Она подняла палец вверх. — Да, на даче отца у меня копировали картины… Господи! — Она схватилась за грудь. — Я же совсем забыла!

— Послушай. — Севрюков стал развязывать галстук. — Я прилетел два часа назад. Позволь, я у тебя хотя бы душ приму?

— Все в ванной, — махнула рукой Лада, опускаясь на диван, но тут же вскочила: — Постой!

— Что еще? — Севрюков замер на входе.

— У меня будет ребенок.

— Чей?

Он спросил это с таким спокойствием, что у нее заныло под ложечкой, а в горле пересохло:

— Ты все знал?

— А как же? — вопросом на вопрос ответил он.

— И не ревновал?

— А почему я должен тебя к кому-то ревновать? — Эдик наконец справился с узлом и стянул галстук. — У тебя своя жизнь.

— У тебя своя жизнь, — одними губами повторила Лада, вдруг отчетливо ощутив себя использованной и выброшенной на помойку куклой.

Дальше все происходило как во сне. Едва Эдик вышел, как в дверь снова позвонили. Обескураженная Лада опять переключила канал. Одновременно с появившимся изображением по спине пробежали мурашки, а в затылок будто подуло ледяным воздухом. Лада даже зажмурилась и снова открыла глаза. С экрана на нее смотрела та самая однокурсница Капустина Катя, которая променяла свои талант и знания на любовь и честную жизнь.