стол, – приглашает всех Александр Петрович, и мы идем вслед за ними в гостиную.
– Все нормально? – шепчет мне Влад. Жму плечами… Самой бы понять! Я вот, к примеру, на грани обморока. Это как вообще, считается нормой?
Или…
Обморок отменяется.
Я, черт возьми, на грани сердечного приступа…
Это шутка какая-то, да? Глупый прикол? Страшный сон? Проделки злого клоуна? Или просто судьба не добила физически, решила морально раздавить?
Мы стоим посреди гостиной. Я. Влад. Виталик. Их папа.
Яна, не знаю отчества, садится за стол, и…
И рядом с ней сидит Саша. Мой Саша!
Как это возможно, как, ну как?
Происходит абсолютный абсурд, я клянусь. Александр Петрович «знакомит» Влада и Виталика с Сашей, и те в еще большей абсурдности и правда жмут друг другу руки, на самом деле знакомясь. Не думаю, что они решили разыграть спектакль, скорее всего, все находятся в таком шоке, что даже слова сказать не могут.
А потом папа Влада «знакомит» с Сашей меня… А я столбом стою и не могу пошевелиться! Вообще!
– И, я пока сам не знаком, но, подруга моего сына, Лена, – представляет он меня Саше, и я клянусь, что на слове «подруга» у него дергается веко на правом глазу.
Подруга моего сына…
Смотрю Саше в глаза, все еще не могу двинуться даже на миллиметр. Он злой до чертиков, мне даже страшно! Его голубые глаза становятся темно-синими, я не шучу, и мне сбежать отсюда еще больше хочется. Плевать уже, как буду выглядеть, точно лучше, чем сейчас!
Меня вдруг осеняет, почему Яна так смотрела на меня… Она мама Саши! И она, видимо, в курсе истории и даже знает, как я выгляжу!
То есть серьезно? Я притащилась в ее дом с другим парнем… Господи. Господибожемой!
Саша подходит ближе. Слишком близко. Лед в моей душе тут же тает от жара его тела. Всегда теплый и внутри, и снаружи, всегда…
Он не отрывает взгляда от моих глаз, берет мои пальчики в руку, оставляет на них поцелуй…
Мамочки-и-и-и, забери меня отсюда!
Какой там номер реанимации? Вызывайте, мне нужна констатация смерти. Запомните эту дату. Шестое декабря, восемнадцать сорок, Коровина Елена Валерьевна. Помним, любим, скорбим.
– Приятно познакомиться, – добивает меня Саша, и я наконец-то отрываю себя от пола и сажусь за стол. Рядом с Владом, но… Ровно напротив Саши.
Ладно. Я, кажется, все еще жива, но кислородная маска мне определенно нужна. И срочно!
Как это вообще, как?!
Почему он вообще здесь, если должен был только с выезда вернуться сегодня вечером? Я же знала, во сколько и когда они прилетают, неужели я перепутала?..
Это все какой-то просто абсурд, правда. Я шла сюда просто познакомиться с кинопродюсером, чтобы просто иметь такие связи, а на деле влипла в какую-то жуткую катастрофу! Мне уже плевать на знакомство, на то, что это могло бы помочь мне в будущем, вообще все равно… Я не понимаю, как я могу думать о работе, когда происходит вот такое.
То есть… Ситуация – врагу не пожелаешь! Саша думал, что я влюблена во Влада, потому что когда-то я сама ляпнула подобную глупость, а потом подтвердила, что это было о нем. Потом он явно ревновал меня к Владу. Потом увидел фото, где мы целуемся, и я не стала отрицать, что фото настоящее… Потом он понятия не имел, что было между нами, потому что мы не общались, и первое, что он видит, когда возвращается, это то, что я прихожу с Владом на чертов семейный ужин, словно я чертова часть этой чертовой семьи!
Боже… Все совсем не так, все абсолютно не так, но как только объяснить все это и вылезти из этой ситуации?
Это все так глупо, так плохо, так странно и так некрасиво…
Больше всего после того, как мы наконец-то встретились бы с Сашей, мне хотелось его обнять и все ему объяснить, а не сидеть напротив него на каком-то семейном ужине, придя сюда с другим мужчиной.
Боже… Когда у меня все будет нормально, а не через одно место? Будет ли когда-то?
Это… да я даже не знаю, как обозвать это! Они все что-то говорят, видимо, знакомятся поближе, а я просто не могу отключить мысли в своей голове и услышать хоть что-то, кроме них. Мне плохо и больно за ситуацию, в которую я поставила Сашу, мне страшно за то, как некрасиво я выгляжу перед его мамой, и, честности ради, плевать на семью Юрских почему-то. Всю, вместе взятую.
Поэтому я сижу тише воды, ниже травы, смотрю в свою тарелку, естественно, ничего не ем, потому что кусок в горло не лезет, и не поднимаю глаза, потому что чувствую на себе два прожигающих взгляда. Саши и… его мамы.
Просто никто в мире так не может, а я могу. С первого взгляда стать плохой в глазах мамы человека, в которого влюблена, это надо еще постараться. А я даже не старалась! Вот бы мне где-то в другом месте такие умения…
Сижу словно на иголках, кожу тянет, голова болит, даже, кажется, в глазах щиплет. Конечно, самое время! Разреветься только осталось, и все будет вообще супер. Это чтобы окончательно опозориться.
Я даже теряю счет времени, не понимаю, сколько я так сижу, когда меня окликают и мне приходится поднять голову. И судя по всему, зовут меня даже не первый раз. Позорище…
– Простите, – прокашливаюсь, поднимая глаза. – Задумалась.
– Папа спросил про работу, – помогает мне Влад, накрывая руку своей в знак поддержки, но, готова поклясться, делает только хуже. Потому что ровно в этот момент я слышу, как скрипят чьи-то зубы. Интересно, чьи…
– Работу? – переспрашиваю растерянно. Нет, я не переживу этот вечер, это просто ужасно.
– Да, – кивает ректор, – почему именно такой выбор профессии? Что вас сподвигло?
Что вас сподвигло спросить именно об этом, хочется мне узнать у Александра Петровича, но я предусмотрительно молчу, чтобы не сделать ситуацию еще хуже. Хотя не то чтобы возможно сделать хуже то, что и так на самом дне.
Прокашливаюсь, надо все-таки ответить… Люди ждут.
О том, чтобы поведать всю правду, конечно, и речи не идет, но совсем врать мне не хочется. Как выяснилось, это ни к чему хорошему не приводит.
– Я не поступила в театральный, завалила вступительные экзамены. Решила поступать в следующем году, искала работу. А тут такой бесценный актерский опыт подвернулся. Лучшего мне было не найти в своей профессии без образования, вот я и пошла работать в хоккейную команду.
– О,
