Мужик внимательно посмотрел на Краснова…
Когда двое оперов спустились на балкон, дверь была распахнута настежь. Хозяин квартиры, уже одетый не в майку, а в рубашку с длинными рукавами, закрывающими зоновские татуировки, сидел на корточках и сгребал осколки цветочного горшка.
— Где он?
— Цветок разбил, падла! — Мужик проворно вскочил, посторонился, свободной рукой схватился за левую скулу, как будто бы она болела после сильного удара Краснова. — Ломанулся, как танк! Догоните — отоварьте его как следует, суку!
С пистолетами в руках опера пронеслись по квартире и исчезли на лестнице.
Мужик запер за ними дверь, вернулся в комнату и, приподняв полиэтилен, сказал прятавшемуся там Краснову:
— Выходи, чего ты?
Миша вылез из укрытия, восхищенно покачал головой:
— Слушай, как ты все это сообразить успел?
Мужик усмехнулся:
— Поживи с мое! У меня вот сын, знаешь, почему пятерик мотает? Потому что меня рядом не было!
— Спасибо…
— Ты погоди только, не выходи сразу. Они сейчас на улице шухер устраивают. Вот угомонятся немного, тогда и пойдешь…
* * *
«Петрокомбанк» занимал нижний этаж неприметного старого дома, расположенного в районе концертного зала «Октябрьский». Не зная точного адреса, найти его было сложно: никакой рекламы, вход со двора, скромная вывеска. Обычно так выглядят или очень крепкие банки, созданные серьезными людьми для обслуживания их интересов, или мыльные пузыри, ненадолго рожденные под реализацию конкретных мошеннических проектов. «Петрокомбанк», скорее всего, принадлежал к первым.
Шилов с Егоровым приехали на пять минут раньше срока, на той бежевой «семерке», которую Роман взял у знакомого хозяина автосервиса.
Достав телефон, Шилов в очередной раз набрал домашний номер. Потянулись длинные гудки; через полторы минуты ожидания соединение автоматически прервалось. Плюнув на конспирацию, Роман позвонил Юле на трубку: «Аппарат выключен, или находится вне зоны действия сети»…
— Скорее всего, она у Арнаутова, — решил Шилов. — Он ее или разговорил, или… Газета! Она не выбросила газету.
— Какую газету?
— Через которую я квартиру снимал, с объявлениями. Черт, это я виноват…
Егоров пожал плечами.
Когда молча сидеть надоело, он риторически спросил:
— Интересно, где Мишка сейчас?
— Если его не взяли, то бегает, и не знает, как с нами связаться. Сколько он в одиночку продержится? Тоже моя вина: надо было оговорить такой вариант.
— Всего не предусмотришь, так что завязывай себя виноватить, Георгич… Вон, кстати, и Борисыч нарисовался.
— Где?
— На черном «Пассате».
Шилов оглянулся:
— На чем?
На улице, прямо напротив двора, мигал левым поворотником «Фольксваген-пассат», остановившийся, чтобы пропустить встречного.
Егоров усмехнулся:
— Скромничает Борисыч, мог бы себе тачку и подороже купить. — «Фольксваген» был предыдущего поколения, выпуска первой половины девяностых годов. Вполне прилично для начинающего бизнесмена, но недостаточно для того, кому «хотя бы чуть-чуть» принадлежит банк. «Фольксваген» заехал во двор и остановился позади «семерки». Все вышли из машин.
— Привет, — Суворов поздоровался, закурил и нажал кнопку звонка на двери банка.
Почти сразу открыли. Охранник пропустил всех, ничего не сказав. И не отреагировал, когда, проходя через арку металлодетектора, Шилов громко «зазвенел».
Внутри банк производил значительно более респектабельное впечатление, чем снаружи. На дизайне и отделочных материалах хозяева не экономили.
Суворов шел впереди. По коридору до конца и направо, до тяжелой двери, которую он открыл магнитным ключом. Еще немного по коридору, и вниз по лестнице.
Когда спускались, Шилов спросил:
— Борисыч, а Суворов — родовая фамилия?
— Увы, но фельдмаршалу войск российских я не родственник. А то жил бы сейчас в Париже, писал мемуары, ел бы устриц, пил бургундское…
— Дался тебе этот Париж. Тебе и здесь есть, о чем написать.
— Это точно, — рассмеялся Суворов, останавливаясь перед бронированной дверью.
Догоняя их, по лестнице сбежал работник банка — серьезный молодой человек в строгом костюме. Молча набрал многозначную комбинацию на кодовом замке, поднес магнитный ключ к считывающему устройству. Щелкнули запоры.
— Сезам, откройся! — Суворов с натугой потянул за ручку, отворяя толстую дверь.
Они вошли в довольно тесное помещение, вдоль трех стен которого располагались индивидуальные сейфы — на вскидку, штук сто пятьдесят, — а посередине стоял обычный канцелярский стол с лампой, пепельницей и двумя стульями.
Молодой человек молча ушел.
Суворов потушил сигарету и, доставая из кармана пиджака связку ключей, пробежался взглядом по рядам сейфов:
— Ну, который тут сто двадцать девятый? Ага, вот он!
Отперев два механических замка, Суворов открыл сейф и вытащил из него металлический ящик с откидной крышкой. Поставил ящик на стол и сделал приглашающий жест:
— Прошу! — После чего сам отошел, демонстрируя, что не питает интереса к чужим, особенно смертельным, тайнам.
Но не успел Роман открыть ящик, как Суворов спросил:
— Я слышал, у тебя пушка такая понтовая. Дай посмотреть пока…
Медля с принятием решения, Шилов посмотрел на Егорова. Тот поддержал:
— А чего? Ну, дай, а то неудобно как-то.
Роман медленно достал «беретту», протянул, стволом вперед, Суворову:
— Аккуратней, заряжено.
Суворов понимающе надул щеки и взял пистолет подчеркнуто осторожно.
Шилов повернулся к нему спиной и открыл ящик.
Стоя сзади, Суворов рассматривал пистолет: примерял, насколько удобно он обхватывается рукой, трогал предохранитель, взвешивал на ладони, быстро перекидывал из руки в руку…
Шилов открыл ящик.
В нем лежали цифровой диктофон с выносным микрофоном на тонком шнуре, несколько кассет различного формата и компакт-диски с какими-то пометками на приклеенных к ним бумажках.
— Вот они, наши волшебные палочки, — сказал Егоров.
— Да уж… — Шилов начал перекладывать содержимое ящика в принесенный с собой пакет.
— Классная штука, — дождавшись, когда Шилов все переложит, Суворов вернул пистолет, и кивнул на опустевший ящик: — Ну, что, победа?
— Похоже, что да, — отдав пакет Егорову, Шилов пристроил «беретту» на привычное место подмышкой.
