снова крайний. — Ладно… сам, так сам.
Наверное, для меня кабинет директора школы уже роднее родного. Так часто там бываю, что провожатые не нужны. Я не стал тратить время и направился к главному корпусу. Внутреннее предчувствие неприятностей становилось сильнее с каждым шагом. Чем ближе подходил к большому дому, тем гаже было на душе.
Только поднялся на крыльцо, входная дверь резко распахнулась и на улицу выскочила Ольга Константиновна. Блондинка неслась, как на пожар, но оказавшись со мной нос к носу, замерла столбом. Выглядела она, кстати, сильно расстроенной. И еще, по-моему, заплаканной.
— Здравствуйте… — я сначала растерялся.
Просто никак не ожидал, что наша встреча произойдет именно сейчас. Хотел этого, да. Но в данную минуту не самое подходящее время, чтоб вести разговоры с красивой женщиной, даже если у меня при взгляде на нее приливает кровь ко всем неприличным местам.
— Здравствуйте, курсант Реутов, — ответила учительница и как-то растерянно улыбнулась.
Интересно… Она запомнила мои слова. То, что я просил не называть меня слушателем. Черт… приятно.
Я шагнул в сторону, собираясь пропустить блондинку, но она одновременно сделала то же самое. Поэтому мы снова оказались на пути друг у друга.
— Извините, — сказал я и сдвинулся обратно, освобождая дорогу. Однако и Ольга Константиновна поступила так же в ту же самую минуту.
В итоге мы оба рассмеялись. Хотя, смешного, так-то, ничего нет. Толкаемся как два дурака в дверях. Похоже, и у нее, и у меня это был нервный смех.
— Алексей… Вы же Алексей, верно? — Ольга Константиновна, наконец, сделала шаг в противоположную сторону. — Я хотела поблагодарить Вас. За то, что Вы…
Она замялась, подбирая слова.
— Да не за что, — я пожал плечами.
Ситуация для меня была неловкая почему-то. Совершенно непонятно, что обычно говорят в таких случаях. Типа, на моем месте так поступил бы каждый? Звучит тупо. Да и не каждый. Лупануть, может, ей правду? Сказать, что она мне нравится? Тоже бред. От одного мудака спас, и сам начал вести себя, как мудак.
— Все равно, спасибо. Никогда не забуду Вашей помощи, — она подняла взгляд и посмотрела мне прямо в глаза.
Аж внутри все перевернулось. Так это было… приятно, очаровательно, соблазнительно? Да. Все три слова подходят исключительно. Ну, вот какая при таких условиях может нарисоваться в судьбе деда Наденька Бекетова?
— До свидания, — Ольга Константиновна кивнула и медленно начала спускаться по ступенькам вниз. Она будто не до конца вдруг стала уверена, что ей вообще надо это делать.
— До свидания… — я пару секунд смотрел ей вслед, а потом вошел в дом.
Прямой наводкой промаршировал к кабинету директора, постучал, сунул голову внутрь и спросил разрешения войти. В комнате находилось очень до хрена людей для обычной беседы. Моя персона, видимо, становится все более популярной… Всех присутствующих я знал — сам товарищ Шармазанашвили, Шипко, Молодечный и… Цыганков. Начало уже хреновое. Причём у Панасыча лицо было очень злое. Прямо в бешенстве был Панасыч. Молодечный наоборот, выглядел спокойным. Цыганков… Ну этот всегда с самодовольной рожей ходит. Сейчас его рожа была отвратительно счастливой.
— Проходи, — директор школы кивнул мне, приглашая в центр кабинета.
Он единственный сидел за столом. Остальные стояли по углам. Будто их туда в наказание определили. Я протопал к нужному месту и замер, вытянувшись по струнке. Какая-то ерунда намечается, жопой чую… Не зря мне такой сон приснился прошлой ночью. Ой, не зря…
— Сегодня вас принимают в комсомол, — сообщил Шармазанашвили с таким видом, будто глаза мне открыл. Тоже новость!
Я молча кивнул. Сказать пока нечего. Сарказм тоже лучше приберечь.
— Обычно будущие комсомольцы проходят определённую проверку. Потом принимается решение. — Продолжил директор школы. — Но в вашем случае нам пришлось воспользоваться иным путем. За каждого из вас поручился товарищ сержант государственной безопасности Шипко. Головой поручился, как ты понимаешь. Поэтому, само собой, с него теперь тоже будет спрос, если вы поведете себя недостойно почётного звания комсомольца. И еще… Видишь ли, Реутов, поручительство, это хорошо. Но если кто-то знает заведомо о причинах, по которым человек в ВЛКСМ принят быть не может, он обязан сообщить. И вот что выходит, Алексей. Оказывается, в отношении тебя такие причины есть. А раз мы не имеем права допустить твоего вступления в Комсомольскую организацию, то и в этом месте ты тоже быть не можешь…
