Вскоре он обнаружил, что ему легче общаться с профессиональными военными, чем со своими коллегами в Москве, и иногда выступал на их стороне против Кремля. Когда в ноябре 1943 года, после двух лет, проведенных с солдатами на фронте, пока его вотчина Украина находилась под немецкой оккупацией, он вернулся в Киев, ему хотелось, как он вспоминал позднее, увидеть наступление в Восточной Европе, но нужно было остаться наводить порядок на Украине. Среди друзей Хрущева были Жуков, Василевский и Тимошенко, «хороший человек и хороший солдат», которого он в 1940 году, безусловно, в нарушение всех правил сопровождал на самолете «в глубь Бессарабии за линию румынских войск», чтобы повидать брата и сестру Тимошенко в их родной деревне[516].
Микоян, отвечавший за снабжение Красной армии, установил тесные отношения со своим армейскими коллегами: генералом Андреем Хрулевым и генералом Николаем Ватутиным, командующими Воронежским и Юго-Западным фронтами[517]. Берия, по словам его сына, был покровителем и защитником ряда военачальников, в том числе Жукова и Василевского, а также хорошим другом Тимошенко еще до войны. Во время войны он конфликтовал с различными военачальниками, что было неудивительно, учитывая, что он контролировал вспомогательные подразделения НКВД, которые не должны были использоваться в активном бою. Его визиты на фронт, как и визиты Кагановича, часто раздражали военных, потому что он приезжал с большой свитой и всячески подчеркивал свою значимость[518].
Даже те члены команды, которые провели большую часть войны в Москве, в 1940-x годах приобрели друзей среди военных. Взять хотя бы Маленкова, о котором Хрущев вспоминал, как он прилетал в Сталинград: «Не знаю, зачем он тогда прилетел и чем мог нам посодействовать. Но прилетел ведь из Москвы, а Москва, как говорится, видит выше и дальше. Вот и находился он у нас, проводил дни и ночи без всякой пользы для себя и без пользы для нас»[519]. И все же сын Маленкова, как и все мемуаристы из числа членов семьи, подчеркивает «личную дружбу» своего отца после войны с Жуковым, Василевским, Константином Рокоссовским и адмиралом Николаем Кузнецовым, главой военно-морского флота[520]. Дочь Андреева также отмечает, что ее отец дружил с Кузнецовым и маршалами Иваном Коневым, Рокоссовским и Тимошенко, а в послевоенные годы любил собираться вместе с ними и вспоминать о войне[521].
Тем временем жены и дети членов команды вели относительно комфортную, но в то же время довольно скучную жизнь в Куйбышеве, общаясь со знаменитыми писателями, балетом Большого театра, иностранными корреспондентами и дипломатическим корпусом и мечтали вернуться в Москву. Дочь Сталина Светлана, которой в 1942 году исполнилось восемнадцать, смогла вернуться в июне того же года и сразу же попала в беду. Брат Василий познакомил ее с Алексеем Каплером, известным режиссером и писателем, который был на двадцать четыре года старше ее, она влюбилась в него, и у них сложились страстные, но, по-видимому, так и не реализованные отношения, а ее испуганные телохранители прятались и были готовы вмешаться в любой момент. Этот роман закончился на высокой романтической ноте, когда Каплер опубликовал в «Правде» эссе, в котором осмелился написать, как он смотрит из окна гостиницы на Кремль и думает о своей любимой. Светлана получила грандиозную взбучку от отца, с которым она почти не виделась с начала войны. Когда Светлана, оправдываясь, заявила, что это любовь, Сталин, что неудивительно, был взбешен. Он считал Каплера (чьи телефонные разговоры со Светланой прослушивались) соблазнителем малолетней школьницы. И не только вспомнил о патриархальном режиме грузинских семей, но и добавил собственную жестокую нотку («Посмотри на себя – кому ты нужна?»). Каплер, который был одним из привилегированных представителей культурной элиты, имевших контакты с иностранцами, был арестован в 1943 году как английский шпион и отправлен в ГУЛАГ на пять лет.
В следующем году Светлана снова нанесла обиду Сталину, когда внезапно вышла замуж за школьного друга Григория Морозова, который, как и Каплер, был еврейским интеллигентом и имел широкие контакты в московском свете. Сталин и НКВД рассматривали молодую пару как угрозу безопасности, которую амбициозные (и, возможно, предательские) представители культурной элиты могли использовать в своих тайных целях. Причина этих опасений отчасти была в том, что отец Григория, немного мошенник, при этом считавшийся другом Полины Жемчужиной, стал хвастаться связью с семьей Сталина и сплетничать о нем (он был арестован в 1948 году за «клеветнические измышления о главе советского правительства»). НКВД сообщило Сталину, что еще один друг Полины, режиссер еврейского театра Соломон Михоэлс, обхаживает Морозова и Светлану в надежде получить прямой доступ к Сталину. В любом случае, по словам Светланы, брак быстро распался из-за внутренних проблем. Но Сталин, хотя и дал согласие на этот брак, никогда не встречался со своим зятем («слишком он расчетлив, твой молодой человек» и любит быть на виду), а в московском обществе считали, что именно Сталин настоял на разводе. Сын Светланы и Григория, которого назвали Иосифом в честь деда, родился в 1945 году, но Сталин почти не виделся с ним[522].
Война не пощадила и детей членов команды. Ожидалось, что их сыновья пойдут добровольцами на фронт, и, похоже, все они это сделали. Среди них были сыновья Сталина, Яков и Василий, а также его подопечный Артем Сергеев, который вспоминал, как он призвал их троих и сказал им: «Ребята, скоро война, и вы должны стать военными!»[523] Хотя к сыновьям членов команды, без сомнения, было особое отношение, независимо от того, просили ли об этом их родители, один сын Микояна – летчик Владимир – погиб над Сталинградом в 1942 году[524]. Приемный сын Ворошилова Тимур Фрунзе стал еще одной жертвой, и Ворошилов горько упрекал себя за то, что поддался просьбам Тимура о том, чтобы ему позволили идти на фронт, и не посоветовал ему тайком не делать этого: «Его родители доверили его нам, – скорбел Ворошилов, – и мы их подвели»[525].
Яков (сын Сталина от первого брака, который, в отличие от его детей от второго брака, носил фамилию Джугашвили) и Леонид Хрущев также погибли, но в их случаях обстоятельства были более сложными. Яков, артиллерийский офицер, был захвачен в плен на Белорусском фронте 10 июля 1941 года. Немцы предложили обменять его, но Сталин не хотел вести переговоры о его освобождении, говоря, что во всей России пропали сыновья. Яков отказался сотрудничать с немцами и погиб как военнопленный в концентрационном лагере Заксенхаузен весной 1943 года; очевидно, он был расстрелян из-за неподчинения приказам
