и с головы до ног покрываясь мурашками.
Вернувшись в лагерь, первым делом нашел глазами Миру: нам нужно было договориться, в какое время она хочет осуществить свою очередную попытку выйти в управляемый астрал.
Девушка выбрала место поближе к огню, и теперь осторожно перебирала влажные после мытья волосы.
- Устала? – шепнул, садясь рядом. Пока ждал ответа, протянул руку и отщипнул кусочек пламени. Не знаю, что на меня нашло – никогда раньше я такого не делал. Огонек сидел на моей руке, и я подпитывал его своей магией. Она просто… текла сквозь меня, и усилий для этого никаких не требовалось.
- Олаф был прав, - прошептала Мира, - твоя сила растет.
- Боишься? – изобразил, что кидаю в нее огненный шарик, но Колючка даже не шелохнулась.
Пожала плечами, продолжая сушить волосы:
- Доверяю.
Внезапно я осознал, что вокруг стоит мертвая тишина. Сидящие вокруг костра волки замерли, глядя на меня такими глазами, будто увидели привидение. Или живого бога. Точнее, полубога, если верить Атропос.
- Теперь понятно, почему именно ты был отправлен в этот поход, - Трой первым справился с оцепенением. И больше никаких вопросов задавать не стал.
С Мирой договорились, что сначала поспим пять-шесть часов, а на рассвете ненадолго покинем лагерь.
Последняя кровать в хижине досталась девушке – для двоих она была узковата. И, хотя я бы не отказался всю ночь чувствовать под боком живое тепло, здравый смысл все же одержал верх. Нам нужно было хорошенько выспаться и набраться сил.
Глава 37
Меня разбудил тихий звук: будто упало что-то мягкое и тяжелое за дверью или кто-то легонько стукнулся плечом об косяк. Не знаю, почему мой спящий мозг вообще среагировал на это. Видимо, подспудно я постоянно находился в напряжении и ожидал нападения.
Но сути дела это не меняло. Я проснулся, полежал минут десять, прислушиваясь. Потом оглядел еще совсем темную комнату. Дети спали на одной кровати, их дыхание было спокойным и размеренным. Одна нога Якова свешивалась из-под одеяла. То, что мальчишка не проснулся от столь тихого звука, меня не удивило – хоть слух оборотней и был очень тонким, но в промежутке с полуночи и до трех разбудить Якова было крайне сложно. Мира говорила мне что-то про влияние луны на сон перевертышей, вот только я тогда слушал ее вполуха. Смотрел на ее глаза, волосы, руки. Любовался.
Машинально перевел взгляд на кровать девушки. Пуста! Вышла до ветру? Только вот почему-то мне кажется, что это не так.
Стараясь ступать бесшумно и ругая беззвучно старые скрипучие доски пола, шагнул за порог. Луна ярко освещала склон, на котором расположились волки. Все они спали. Так мне показалось сначала. Вот только подойдя ближе к Уру, который вызвался дежурить этой ночью, я увидел кровь на его светлой шерсти. Перерезанное горло. Потрогал лапу – еще горячая. Убили только что. Видимо, этот звук я и услышал сквозь сон – звук падения тела оборотня.
Но кто мог совершить такое с Уром? Кому тот мог позволить подойти настолько близко, не ощущая опасности? Кто, в конце концов, столь ловко владел холодным оружием, чтобы тихо и быстро убить огромное животное?
Ответ лежал на поверхности, вот только разум отказывался в него верить.
- Трой, - я легонько потряс вожака, но тот даже не шелохнулся.
Потряс еще сильнее, потом сильно дернул за ухо. Увы, оборотень совершенно не реагировал на мои попытки его разбудить. И это было странно: перевертыши хоть и спали необычайно крепко во время высокого стояния местной ррахской луны, но разбудить их все же было вполне возможно. Что-то здесь не так. Уж не подсыпала ли Мира в вечерний чай какую-нибудь специальную волчью сонную травку? Тут же вспомнилось: именно Ур его пить не стал. Отказался, сославшись на нелюбовь к травам. И тем самым, судя по всему, подписал себе смертный приговор.
Ощутив прилив отчаяния, на секунду запрокинул голову. Я должен успокоиться и мыслить здраво. Откинуть свои чувства, опираться только на логику.
Машинально отметил, какая красивая здесь луна: с легким розоватым отливом, покрытая движущимися тенями и бликами, будто плавает она не в небе, а на дне бассейна. Тоскливо закричала какая-то ночная птица, ей ответила другая. Налетел ветер, растрепал отросшие волосы.
Как же мне узнать, куда ушла девушка? Я не следопыт и волчьим острым нюхом, увы, не обладаю.
Но он есть у Якова. И нет у меня сейчас другого выбора, кроме как попросить его о помощи. Отбросив последние сомнения, поспешно вернулся в дом.
- Яков! – позвал тихо, одновременно проведя ногтем по босой ступне мальчишки: от основания пальцев до пятки. Такой способ работал с волчонком всегда – сработал и сейчас.
Пацан зашевелился, приоткрыл один глаз.
- Чаво надоть? – забавный говор внезапно показался мне чужим, неуместным.
- Вставай тихонько, не буди Айну. Я буду ждать снаружи.
Увы, сон девочки оказался гораздо более хрупким, чем можно было предположить, особенно учитывая, сколько всего ей пришлось перенести за последний день.
Покачал головой, увидев на пороге виновато ежащегося Якова и заспанную, решительно настроенную Айну, но говорить ничего не стал. Какой смысл? Эти двое все равно все сделают по-своему.
Быстро ввел ребят в курс дела, ничего не скрывая и не утаивая. Подозрениями своими относительно Миры тоже поделился. Но к Уру подходить близко не разрешил – незачем им лишний раз смотреть на такое неприглядное зрелище. Лица детей стремительно бледнели, и свет луны только подчеркивал эту неестественную белизну.
- Айна, я бы хотел, чтобы ты осталась здесь. Кто-то должен объяснить произошедшее стае, если они проснутся раньше, чем мы вернемся.
- Нет, - девочка упрямо помотала головой, - я пойду с вами.
Что ж. Попытка – не пытка. Запрещать что-то новообращенной наге я не решусь.
- Тогда идем. Яков?
Мальчишка осторожно вынул свою ладонь из руки Айны и через секунду серебристый волк уже принюхивался, водя носом. Напрягся, приподнял загривок и рванул в темноту.
Мы побежали следом, стараясь и не отстать сильно, и не переломать себе ноги во время бега с препятствиями: ночь, каменистая дорога, да еще и значительный уклон.
Вещей у нас не было – только фляги, что я вечером успел наполнить в роднике. Это, конечно, значительно облегчало наше передвижение.
Внезапно мы наткнулись на Якова, который застыл, припав к земле, и настороженно водил носом, будто находясь в сомнениях. Я буквально чувствовал, как утекают секунды, превращаясь в минуты.
