Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
– А чего она мне обещала ухи обболтать?
– Не ухи, а уши, – поправила бабушка.
– А она обещала ухи, – упрямо повторил Стасик, продолжая проверять на прочность отделку стенки.
– За что же это она тебя так?
Стасик не ответил. Ответила бабушка. И не очень охотно:
– Он у нее вчера шлепанцы за борт выкинул.
– Зачем? – удивилась я.
– Хотел посмотреть, будут ли они плавать… Она сидела зажмурившись, задрав лицо к солнцу – загорала, наверное. Шлепанцы скинула. Мне бы опять-таки сразу догадаться… Я ей компенсацию предложила, но она отказалась. Правда, такими ужасными словами…
– Где ж ты раньше был? – с искренним сожалением выдала я. – Моя дочь позавчера свою босоножку топила. Знали бы, тебя позвали. Не веришь, спроси у нее. Только я не знаю, где Аленка сейчас носится. Между прочим, с ключом от каюты.
– Знаете, – засуетилась Раиса Леонидовна, – пойдемте к нам. Постараемся вернуть рукав на место. А Стасик пока вашу Леночку найдет. Найдешь, Стасик? – Внук добросовестно кивнул головой и тут же, подхваченный ветром свободы, исчез. – Если его озадачить, все сделает как надо. Шалит только от безделья…
До каюты Раисы Леонидовны мы добрались спокойно, вызвав всего лишь пару любопытных взглядов.
Накинув на себя ее легкий халат, я примостилась у тумбочки, пытаясь вернуть рукав на место. Только бы добраться до своей каюты. В более-менее приличном виде. Лучше, конечно, в более… Раиса Леонидовна, аккуратно сдвинув на край тумбочки будильник, взяла небольшую фотографию молодых мужчины и женщины в рамочке и положила ее на полку лицом вниз. Затем попыталась накормить меня печеньем. Я с извинениями отказалась – не терплю его с детства.
– Это ваши? – спросила я, имея в виду фотографию.
– Сын с женой. Он на меня не очень похож. Больше на отца… Мне так неудобно за этот рукав. Сразу-то растерялась, поэтому и не извинилась.
– Не стоит. Ну случилось и случилось. Значит, судьба у него такая. Вы мне, если можно, почитайте, пожалуйста, какие-нибудь свои стихи. Что-нибудь грустное, лиричное – под стать настроению. Реквием по рукаву!
Ответом мне было молчание. Я оторвалась от шитья, решив, что Раиса Леонидовна ушла. Нет, она сидела напротив, напряженно вглядываясь в предмет моего творчества.
– Извините, – забормотала я, решив, что допустила бестактность.
– Я прочту вам последнее, – не обращая внимания на мое извинение, спокойно произнесла она, – исповедь матери наркомана.
Застыла жизнь на острие иглы
Холодным, липким, мутным суррогатом,
Где каждый день – как в пропасть со скалы.
Хоть без вины, но все же виновата.
Опять оборвалась надежды нить.
Врагу не пожелала бы такого —
Еще при жизни сына схоронить,
Еще при жизни – схоронить живого.
Тебя твой наркотический дурман
Уже уносит властно, не маняще.
А я бросаюсь в памяти обман,
Чтоб в прошлом жить – как будто в настоящем.
Не твой это, а наш! Наш общий грех.
И наша общая с тобою мука.
Ты знаешь… По ночам мне снится смех
Моих, но так и не рожденных внуков.
Кто б подарил надежду? Хоть чуть-чуть.
Чтобы немного с силами собраться.
Поверить в то, что мы когда-нибудь
Еще сумеем от души смеяться…
Тот, кто случайно попал под ледяной душ, легко поймет мое состояние. Я сидела ни жива ни мертва. Несколько раз пыталась что-то сказать, но только открывала и закрывала рот. С одной стороны – стихотворение следовало похвалить. Так положено. С другой – оно очень… болезненное, что ли, и слишком личное. Что-то сегодня на меня, как из рога изобилия, сыпятся чужие драмы.
– Вы, Ирина Александровна, рукав уже к воротнику пришиваете. Давайте-ка я помогу. С вашей впечатлительной натурой! Это всего лишь стихи.
Я покорно передала рукоделие Раисе Леонидовне и положила руки себе на колени. Там они мне стали мешать, и я сложила их на груди. Это выглядело несколько нахально. За спиной они тоже не прижились. В конце концов я, давясь и морщась от застарелой нелюбви, заняла их печеньем. Так с набитым ртом и задала свой первый после пережитого шока вопрос:
– Вы сказали, что это последнее стихотворение. Следующее еще не родилось или…
– Я больше не пишу стихов.
– Наверное, я кажусь вам жуткой дурой. Во всяком случае, сама себя я таковой считаю. Просто не знаю, что говорить. Поэтому не обращайте внимания, если что-нибудь ляпну.
– Да пожа-а-а-луйста! Вы наверняка хотите спросить, не моя ли это история, верно? Верно, – констатировала она, заметив мой осторожный кивок. – Моя. Думаете, мало таких историй? Да сплошь и рядом. Я свое отпереживала. Да-да, – прислушиваясь к себе, подтвердила она. – Отпереживала.
– Сын избавился от тяги к наркотикам? Вылечился? – Мне очень хотелось услышать положительный ответ. Печенье, которое я сжала в руке, рассыпалось крошками.
– На том свете больных не бывает, – спокойно сказала Раиса Леонидовна, протягивая мне блузку. – Крошки можно высыпать вот в этот пакет. И успокойтесь. Моя жизнь – это моя жизнь. Не старайтесь натянуть ее на себя. Иначе не хватит здоровья. Ну, теперь вы смело можете идти в каюту. Только опасайтесь Ста…
Договорить она не успела. Внучок влетел в каюту и, с лету разжав кулак, продемонстрировал ключ:
– Вот! Ваша Ленка сказала, чтобы я сказал, чтобы вы шли спать! Чтобы это! – Дите подняло глаза к потолку. – Чтобы убытка меньше было! – Чистый доверчивый взгляд перенесся на меня, и ребенок продолжил: – Еще сказала, что вы, начав с рукава, можете запросто корабль потопить. А можно я с вами пойду?
– Ста-а-асик… Оставь тетю в покое. Она пойдет отдыхать.
Беря ключ с детской ладошки, я со всей серьезностью, на какую только была способна, дала Стасику слово, что перед тем как топить корабль, обязательно зайду за ним. Одной как-то не под силу. Покидая каюту, старалась не смотреть на Раису Леонидовну. И именно поэтому посмотрела. Она улыбалась. Совершенно нормальной улыбкой нормальной бабушки нормального внука. И мне полегчало.
Заснула я сразу. На два часа и без всяких сновидений. Забрезжила надежда появиться перед мужем и сыном со счастливым лицом беззаботно отдохнувшей женщины. Во всяком случае, ввалившаяся в каюту Наталья выглядела не очень…
– Ты что такая помятая? Не выспалась, что ли? – озадачила она меня прямо с порога. – Спать надо меньше. Мне двух часов вполне хватило, чтобы прийти в себя. А ты соизволила глаза продрать только к обеду. Хоть раскрасься, чтоб народ не расстраивать. А где молодежь? Хотя что толку тебя спрашивать, если ты все время спала.
– Могу себе позволить, – слабо огрызнулась я. – И сделай примочки на глаза. Они у тебя опухшие, из-за очков не видно.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
