в моей компании, всегда втягивая в разговор кого-то еще.
И, если у меня были вполне реальные причины так поступать, то у Илариона их… не было. Я ничего ему не сделала, я была абсолютно уверена в этом, и это сдержанное опасение, которое он всячески маскировал то под растерянностью, то под стеснительностью, казалось мне очень подозрительным.
Все то время, пока я пристально смотрела на него, он предпочитал разглядывать дно кареты.
— Кажется, я тебя так и не поблагодарил, — наконец сказал он, все еще избегая смотреть на меня и вместо этого уставившись на пролетающие за окном деревья, развилки и дворцы.
— Там во многом была не только моя заслуга, — сказала я.
И разговор снова зашел в тупик.
От академии до Приморского дворца было не так уж далеко, так что уже совсем скоро мы оба с облегчением выдохнули, осознав, что больше не придется находиться в тоскливой компании друг друга.
Какие же мы оба были унылые, просто ужас.
Приморский дворец потрясал воображение. Одно дело читать его описание, и совсем другое — увидеть в реальности. Есть дворцы в которых можно встретить свою судьбу, есть те, где можно встретить призрак вашего почившего деда, а есть те — в которых можно встретить свою смерть.
От старости.
Потому что, когда вы наконец проберетесь через все бесконечные коридоры, арки, колоннады, витые лестницы, прямые лестницы, широкие лестницы, залы скульптур, залы картин, музыкальные залы, храмовую постройку, бальные залы, тронный зал, пристройку прислуги, живую изгородь, цветочную аллею и парк, чтобы добраться до крохотной беседки, в которой императрица по вечерам пьет чай, любуясь морским видом — вам как раз стукнет лет сто, не меньше.
Я думала, что Иларион захочет поздороваться с матерью, но он, перепоручив меня баронессе Штерн, фрейлине Ее Величества, просто сбежал куда подальше.
И теперь я понимала почему.
Он элементарно свалился бы без сил еще где-то на первой лестнице.
К слову говоря, лестницы во дворце имели свои особенности, а именно — исчезающие ступеньки.
Видимо, это была своеобразная защита от воров и наемных убийц, вот только работала она из рук вон плохо, потому что подловить меня не удалось ни одной из них.
Баронесса Штерн, довольно молодая, но не слишком красивая женщина с большим носом и тонкими редкими рыжими волосами, степенно плывущая впереди меня, несколько раз бросала за спину крайне удивленные взгляды.
На очередном из них я не выдержала.
— Что-то не так? — уточнила я.
Не так со мной было абсолютно все, конечно, но тем не менее!
— Как правило, лестницы вызывают у гостей некоторые… трудности, — невозмутимо ответила баронесса. — Вы не впервые во дворце?
— Впервые.
Баронесса сердито поджала губы. По выражению ее лица было ясно, что она крайне мной недовольна. Словно я сейчас нагло обманывала ее.
Удивительно.
То есть ты была бы счастливее расквась я себе нос по дороге?
— И что же, — решила продолжить я эту тему, — всех гостей водят через эту полосу препятствий?
— Нет, есть другой путь, — покачала головой баронесса. — Но этот — самый короткий. Ее Величество хотела бы встретиться с вами как можно скорее. Не стоит терять драгоценное время.
Какой великолепный подход.
Да ты прямо стратег года.
А ничего, что такими темпами я быстрее с травматологом встречусь, чем с императрицей?
Наконец мы добрались до беседки.
Она была совсем небольшой, из белого, сверкающего в лучах солнца камня, увитая лозами винограда, отбрасывающими объемную тень.
И в этой тени сидела женщина.
Она смотрела сторону моря, а затем повернула голову, чтобы взглянуть на нас с баронессой Штерн.
— Ваше Величество, — баронесса Штерн склонилась в реверансе, — я привела Дафну Флорианскую.
И я повторила реверанс за ней, только чудом не завалившись вперед.
Что ж, после стольких лет стоило признать.
Я могла опозориться где угодно, когда угодно и перед кем угодно. Мне для этого даже никакие особенные условия не были нужны.
Я мучительно размышляла, стоит ли мне что-то сказать и главное — что.
“Добрый день!” — как-то фамильярно.
“Вызывали?” — еще хуже.
“Вы что-то хотели?” — вообще кошмар.
— Спасибо, Альбиночка, ты свободна, — сказала императрица, медленно обмахиваясь веером.
И, когда баронесса Штерн развернулась и стремительно скрылась в фигурных кустах, императрица сосредоточила все свое внимание на мне.
Как неприятно.
В конечном счете я выбрала — молчать и улыбаться, но чем дальше, тем сложнее мне было сохранять на лице улыбку. Императрица Лисафья Андреевна не была жестокой или злой, она не играла никакой значимой роли в сюжете, и все же я не могла отделаться от ощущения того, что ее стоит опасаться, даже если объективных причин сомневаться в ее доброжелательности не было.
Я не могла не отметить, что Иларион был очень похож на нее. У императрицы были такие же светлые волосы и зеленые глаза, тонкие губы и персиковый цвет лица. Но в отличие от Илариона у нее был пристальный цепкий взгляд, от которого ничто не могло ускользнуть.
Она быстрым движение схлопнула веер, который не мог не привлечь мое внимание, потому что в последние годы в моду вошли нескладные модели с небольшим тонким зеркалом, расположенным по центру, но у императрицы веер был самым обычным, без зеркала. Кажется, Гордей Змеев надумывал лишнего. Императрице было совершенно плевать на моду. Можно было успокоиться и забыть о том, насколько нелепым было мое платье.
Императрица тоже улыбнулась, искренне сморщив уголки глаз, и у меня немного отлегло от сердца.
— Разве я такая страшная? — лукаво спросила она. — Кажется вы совсем не рады видеть меня, барышня Флорианская.
Я уже весь мозг себе сломала, пытаясь решить, как себя вести, но так ничего и не придумав, сдалась.
Если мне суждено смертельно оскорбить императрицу, значит я смертельно оскорблю императрицу.
— Я прошу простить мое невежество, — сказала я. — Я редко бываю в свете и мне бы не хотелось омрачить ваше настроение какой-нибудь глупостью.
— Вы омрачите его только в том случае, если и дальше будете стоять так далеко, что мне придется напрягать и слух и голос, чтобы поговорить с вами, — сказала императрица и поманила меня рукой в беседку. — Идите сюда, барышня Флорианская, не то боюсь вам там напечет голову, ведь у вас нет ни зонта ни шляпки для того, чтобы так долго стоять под солнцем.
Ах, кажется на мой нелепый внешний вид все же обратили внимание.
Я не забыла сделать еще один реверанс в благодарность за приглашение и расположилась за столом напротив императрицы, мгновенно ощутив блаженство, знакомое лишь тем, кто был вынужден долгое время
