минимуму.
Пока же я просто шёл за Ильясом, иногда помогая ему убрать с дороги особенно упёртых товарищей. На удивление это всегда были женщины с детьми. Отчего-то они решили, что не должны никому уступать место, сходить с дороги и всё прочее. Все должны подстраиваться только под них. После встречи с парой вот таких женщин я больше не церемонился, если вижу очередной экземпляр, то сразу же напускаю на неё страх. Действовало безотказно.
Вот и сейчас перед нами нарисовалась дородная тётка с двумя детьми лет шести. Мальчишкой, что не выпускал пальца из носа, и девчонкой, которая дёргала мать за руку и что-то у неё просила. А помимо этих двоих толстуха ещё ухватилась за ручку массивной коляски, которая и мешала нашему дальнейшему пути.
Направил на это семейство немного страха и удивился, когда ничего не произошло. Вот вообще, словно передо мной не было никого. Ну или просто встретился кто-то с защитой. Причём очень хорошей защитой, не уступающей сильным одарённым. Такую мог иметь только главарь наёмников, которого нам необходимо взять живым. И это был мужчина, а никак не женщина с тремя детьми.
Ильяс резко остановился и остановил меня, положив руку на плечо.
— Это наш наёмник. — прошептал он мне в самое ухо, а затем затерялся в толпе.
Я же стоял и не знал, что делать. Как быть? В предоставленных Дамиром Арсеньевичем документах все наёмники были мужчинами и там точно ничего не говорилось про детей. Вот только мои собственные догадки полностью соответствовали словам Ильяса и нужно действовать, пока меня не опередил наёмник.
Толстуха стояла повернувшись ко мне боком, и совершенно не обращала внимания на своих детей. А ещё рядом с ней было несколько других женщин с колясками. Наёмник выбрал себе отличное место. Решил прикрываться детьми. И мне это очень не нравится. Настолько, что я выплеснул всё своё недовольство на окружающих толстуху людей. Выплеснул, контролируя страх. Поэтому никакой паники не было. Люди просто начали искать себе другое место.
Прошло несколько секунд и рядом с наёмником образовался пятачок отчуждения, на котором остался стоять только я. Впрочем, толстуха этого совершенно не заметила, слишком она была увлечена разглядыванием того, что происходит на трибуне, с которой и должен вещать градоначальник Восточного. Там сейчас проходил заключительный этап всех необходимых проверок и цель наёмников должна была появиться с минуты на минуту.
Ещё раз попробовал на толстухе свою силу, но всё мимо. Оставалось всего два варианта. Первый уже был создан и висел у меня за левым плечом. Сгусток тьмы, который я сжал по максимуму, выдал всё, на что способен. Такой снаряд точно пробьёт любую защиту наёмников. Уверен, что она не будет на уровне Стихийного Мастера. Да и в этом случае, ещё не всё так однозначно.
А второй вариант я начал воплощать, сразу после создания сгустка.
— Женщина, вы мне не поможете? — обратился я к толстухе, вынырнув у неё прямо перед лицом.
Реального меня она была выше едва ли не вдвое. А вот благодаря артефакту, что нам выдали, тётка посмотрела на меня, не наклоняя головы. Высокий я получился.
— Не помогу. — ответила толстуха, невероятно грубым голосом. Ни разу не слышал, чтобы такой был у женщин. — Чего вылупился? Проваливай и не мешай мне смотреть, уже сейчас должно начаться выступление Сазонова. Иди смотри его в другом месте.
— Не стоит так горячиться, я всего лишь хотел…
— Да плевать мне, что ты хотел! Вали уже! Отстань от нас, или я позову охрану. — сорвалась на фальцет тётка, только никто этого не слышал. Сфера тишины уже окружала нас. Поэтому крики детей толстухи и её самой услышал только я.
Было очень странно, но дети даже не отреагировали на вопль мамаши. С каждой секундой я всё сильнее убеждался, что это ненастоящая женщина. Если и остальные наёмники вот так изменили внешность, нам будет очень трудно их отыскать. Особенно Матвею и Кеше. Они не отличаются особой сообразительностью.
Оставил небольшой островок страха, вокруг сферы тишины, чтобы никто к нам не подошёл, а затем собрал все оставшиеся силы и нанёс удар по толстухе. И на этот раз у меня получилось. Тётка зашипела и схватилась за голову, послышался гулкий треск, а затем звук разбивающегося стекла. Исходил он из коляски, из которой что-то начало вытекать. Что-то маслянистое и отвратительное на вид.
Сразу же исчезли дети, которые оказались пустышкой, да и толстуха резко преобразилась. Теперь я точно видел, что это был переодетый мужик, в парике и накладках, которые делали его тело столь тучным. А ещё я смог увидеть, что же находилось в коляске. Ребёнка там и в помине не было. Помимо разрушенного моим ударом артефакта, там лежала связка каких-то серых пластин, на которых был установлен таймер и до конца отсчёта оставалось десять минут.
Но разбираться с этим буду потом. Мужик также понял, что его раскрыли. Он смог совладать с последствиями моего удара, и сам собирался атаковать. В левой руке появился нож, лезвие которого горело тусклым зеленоватым огнём, а правую окутало такое же свечение.
— Замри! — приказал я, когда наёмник выкинул вперёд нож, стараясь достать меня. Целился он в горло, поэтому попал лишь в воздух над моей головой. Вот и явный плюс нашей маскировки. Уверен, что никто из нас не оценил её в должной мере.
Нож замер в пяти сантиметрах от того места, где должна быть моя шея. А сам наёмник едва не завалился навзничь. Он сейчас даже и не дышит. Это мы уже проходили. С теми парнями, что собирались похитить меня из детского дома и с дорожной полицией.
— Ильяс! — заорал я и начал озираться по сторонам.
Люди уже заметили резкое изменение внешности толстухи и то, что она держит нож возле моего горла. Начали указывать пальцами и поскорее убираться подальше. Уверен, что сейчас там очень громко.
Вот же! Зову Ильяса, а сам не снял сферу тишины.
Строить это сделать по ушам ударили крики и гомон толпы. Все были напуганы случившимся. Думал, что проводник не услышит меня за этим шумом, но он появился буквально через несколько секунд.
— Я так понимаю, это главарь наёмников. Его нам сказали взять живым. Только я не знаю, как быть. Нужно идти на поиски других наёмников, а его оставлять в таком состоянии нельзя. Да и умрёт он, если в ближайшие несколько минут не разрешу ему хотя бы вдохнуть.
