2
В тишине было слышно, как тарахтит двигатель удаляющейся яхты. Пройдет несколько минут, и она сядет на мель вместе со всем своим экипажем. Что будет потом? Скорее всего, боевики найдут способ выбраться из трюма и разбегутся кто куда. Но наслаждаться свободой им недолго. Болгарская полиция будет вынуждена действовать, когда слухи о крушении поползут по побережью. Оружие и труп, обнаруженные на яхте, придадут болгарам должное рвение. Страна, недавно включенная в Евросоюз, вряд ли захочет подмочить свою и без того не безупречную репутацию. Только поимка беглых чеченцев спасет Болгарию от скандала.
Решив, что это его уже не касается, Юрьев переключил внимание на девушку. Узелка с вещами при ней не было.
– Имущество мое утопила? – спросил Юрьев, вздыхая.
– О чем ты говорить? – удивилась Лали. Она по-детски терла глаза кулаками и беспрестанно хлюпала носом. – Я плохо знать английский, – добавила она, как будто до этого признания Юрьев принял ее за выпускницу Оксфорда или Итона.
«Нужно будет напоить ее ромом, – подумал он, – а то девчонка простудится. Этого еще для полного счастья не хватало».
Он пояснил, что имеет в виду.
– Вещи в лодке, господин, – заулыбалась Лали, явно довольная тем, что сумела приятно удивить Юрьева.
– Не называй меня господином, – поморщился он. – Зови меня Иван, просто Иван. Договорились?
– Договорились, господин.
– Не господин! Иван!
– Да, господин Иван.
С ума можно сойти от этих восточных премудростей!
– Давай вещи.
Протянув руку, Юрьев переключил мотор на малые обороты, не желая привлекать внимание к лодке.
– Я их класть, а сама не успевать, – пояснила Лали. – Большая лодка плыть, маленькая лодка тоже плыть, я оставаться в море.
– Уже не оставаться. – Юрьев высыпал содержимое узелка на пол и рассовал вещи по карманам. – Не трясись ты, – сказал он. – Все обошлось.
– Холодно, – стала оправдываться Лали. – Уй, холодно.
В подтверждение своим словам она звонко клацнула зубами. Смерив взглядом сначала ее, а потом расстояние до пляжа, Юрьев выключил мотор и подправил колесо штурвала. Разогнавшаяся лодка с шуршанием прошлась по песчаному дну. Последовал толчок, вслед за которым до ушей Юрьева донесся далекий скрежещущий звук.
Кр-р-рак! Как будто во мраке отворили гигантские ворота на ржавых петлях. Добро пожаловать в преисподнюю. Стучите, и вам откроется.
– Crash, – доложила Лали. – Катастрофа.
– Катастрофа, это когда преступники разгуливают на свободе, – сказал Юрьев.
– Как ты говорить, господин?
– Никак.
Юрьев умолк, прислушиваясь к происходящему в ночи. Ни грохота выстрела, ни вспышки. Врезавшись в берег, яхта не взорвалась. Это утешало. Было бы обидно, если бы пострадали проститутки. Невинными их не назовешь, но грехи их не такие тяжкие, как у террористов и их высоких покровителей.
– Недолго музыка играла, – прокомментировал Юрьев, выпрыгивая из лодки в пенящийся прибой.
– Ты говоришь на чужом языке, господин, – сказала выбравшаяся за ним Лали.
Отважная и красивая девочка. Но до чего наивная!
– Я говорю на своем языке, Лали, – возразил Юрьев. – Хотя пока стою не на своей земле. – Произнеся это уже по-английски, он с наслаждением топнул по песку. – Но до дома отсюда рукой подать. Все плохое позади, Лали. Впереди только хорошее. Ты веришь в хорошее?
– Да, господин, – бесхитростно ответила турчанка. – Ты позволишь мне разделить с тобой ложе сегодня ночью?
В ее устах фраза прозвучала забавно, но Юрьев, выталкивающий лодку на прибрежный песок, расхохотался не только поэтому. Он был счастлив. Он с честью вышел из выпавших на его долю испытаний. Он не выполнил задание, но добился желаемого результата. Оправдательный приговор Казаев получит посмертно. Англичане остались с носом. Так почему бы не повеселиться?
3
Делить ложе с Лали Юрьеву не довелось, поскольку он не испытывал такого желания. Во-первых, на его вкус она была слишком молода и глупа, чтобы видеть в ней женщину. Во-вторых, Юрьев не сумел окончательно забыть сцену, едва не разыгравшуюся перед его глазами на яхте. Девушка, стоящая на коленях перед надменным чеченцем, – это не тот образ, который способствует эротическому возбуждению.
Усадив Лали на скамейку у пляжа, Юрьев отошел в сторонку, набрал памятный четырехзначный номер и посоревновался с диспетчером в умении цитировать строчки из песни «All You Need Is Love». Его соединили с мужчиной, голос которого ничем не отличался от предыдущего, если не считать старческого шамканья. Зубы меняет, определил Юрьев, после чего кратко доложил о событиях последних часов, опуская лишние подробности.
– Ничего не понимаю, – признался невидимый собеседник, внимательно выслушав повествование. – Вам не приказывали выводить из строя яхту. Где ее владелец, кстати говоря?
– Лежит на палубе мертвый, – честно признался Юрьев. – Если, конечно, не скатился в воду при толчке.
– Кажется, вы расположены шутить?
– Не сегодня. – Юрьев произнес эту фразу уже во второй раз и был готов повторять ее как угодно долго. Такая уж ночь выдалась. Ночь, способная отбить чувство юмора у самого заправского балагура.
– А у нас складывается впечатление, – вкрадчиво произнес голос, – что сегодня вы в ударе, господин Юрьев. Этот несанкционированный рейд… Эта грубая акция…
Он всерьез полагает, что против типов вроде Ахмеда Казаева следует действовать деликатно и ласково?
– Никто ничего не видел, – сказал Юрьев, – а если и видел, то никогда не узнает правды.
– Да, мы позаботимся об этом. – В тоне собеседника смешались в равных пропорциях сарказм и упрек, сопровождаемые усилившимся пришепетыванием. – Будем вынуждены позаботиться. Представляете, сколько людей будет задействовано, сколько техники? А виновник этой кутерьмы – вы.
– Позвольте не согласиться с вами, – отрезал Юрьев. – Виновники кутерьмы сидят в Лондоне. Они опекают не бойскаутов из летнего лагеря, а террористов. Ну а настоящая кутерьма начнется, если мир узнает правду о боевых пловцах, резавших ни в чем не повинных граждан, как гусей на Рождество. Надеюсь, вам это понятно?
– Не пытайтесь нас шантажировать, – прошипел собеседник. – Человеку в вашем положении не следует вести себя вызывающе. Из-за вас возникла масса проблем.
– Главная проблема улажена. Пусть не тем способом, который предусматривался, но улажена.
– Но не наша.
– Теперь и ваша.
Обдумав реплику, собеседник устало произнес:
– Наша проблема – вы. Нельзя было разрешать вам оставаться в стране.
