свою песню дальше.
— Всё их рыжее семейство во главе с Хваном извести надо, — шепчу заговорщически. — Не сдал бы ты, дядя Фрон, его скомороху сейчас, я бы Патарку-ублюдка сам придушил. Единым клянусь!
И только сейчас охотник ожил окончательно.
— Скомороха узнал?
— Дык, а как же? Я на ярмарке в тот день рядом стоял, когда рыжий скомороха обидел. Свин свиньёй себя с человеком повёл — вот и расплата. Как же счастлив я! Ты себе даже не представляешь, дядя Фрон, как я счастлив. Патар же сейчас у меня отобрать всё хотел.
Момент истины. Клюнет? Я мысленно приготовился к драке. Если всё же решит прикончить меня прямо сейчас, попробую схватить с его пояса нож. Фрон не знает, на что я способен. Вдруг, да прокатит? Других идей всё равно нет.
— Что отобрать? У тебя ещё бобы есть? Сколько?
Фух… Клюнул. Жадность — великая сила. Против неё не попрёшь даже с пятью золотыми в кармане. Но за одними бобами в болото он не полезет.
— Ещё восемь, — решил я подмешать в свою ложь чуток правды. — В благодарность тебе четыре отдам… Даже пять.
Глаза Фрона задёргались, губы едва заметно зашевелились. В раздумьях охотник. С одной стороны хочется побыстрее убрать свидетеля — в живых он меня в любом случае не оставит — с другой пять бобов на дороге просто так не валяются. Тут можно было бы сразу пожирнее приманку подбросить, но, если про семя сейчас речь заведу, он может догадаться, что специально заманиваю, а то и решит, что вру вовсе. Пусть лучше сам спросит. Должно же быть интересно, откуда у мальчишки столько бобов?
— Пять бобов! Ох, спасибо, малой! Щедро, щедро.
Получилось! Пальцы Фрона разжались. Я свободен, но пытаться немедля удрать — это смерть. Он меня проверяет. Я играю в свою игру, он в свою. Малолетнего дурачка во мне принял. Поверил в мои причитания. Думает, я не понял, что убить меня собирается. Хочет, вызнать, где бобы, забрать всё, а потом уже по горлу ножиком — чик. Хотя, кровью следить он не станет. Придушит или просто руками шею свернёт.
— Это с тем, что уже мне дал, пять?
— Да не. Сверху пять, — потупился я. — Ты меня от большой беды спас, дядя Фрон. Негоже тут жадничать.
— Ну, спасибо, малой. Пригодятся. Да и нельзя тебе есть столько. Замер будет, спросят — откуда доли? И, что скажешь? Охотой набрал? Не поверит никто. И охотиться тебе пока нельзя так-то.
Хорошо подвёл. Хитрый. Да только я ещё хитрее.
— Почему охотой? — возмутился я. — В нору лазил. Нашел белую и…
— В Бездну? — округлил глаза Фрон. — Правда, что ли?
На крючке! Теперь точно не прикончит, пока не выяснит всё. И не отберёт само собой всё. Он же знает, что в белой норе не получить дара. Как и знает, что наградой там не только бобы. А вот мелкий безродыш, вроде меня, не в курсе, что семя найдёшь в белой норе в любом случае, вот и пытается утаить своё главное богатство. Откупиться бобами решил, дурачок.
— Единым клянусь. Долго с силами собирался, целый месяц решиться не мог. Но потом всё же прыгнул. Я смелый.
— Целый месяц? И где же та нора от нас пряталась?
Как легко его направлять. Снова то, что мне нужно спросил.
— На болоте. Я потому и нашёл её, что висела там, где из наших не бывает никто. Островок один, в глубине Гиблой гнили, — махнул я неопределённо рукой в сторону топи. — Кроме меня туда никому хода нет.
Заинтересованный блеск в глазах Фрона ещё больше усилился.
— Ну-ка, ну-ка. Что там ещё за островки? Удивляешь ты меня, малый. Пошли за твоими бобами — расскажешь дорогой, как по болоту ходить научился. Мокроступы и те в Гиблой гнили не везде помогают. Тропку твёрдую что ли разведал?
— Не тропку, — улыбнулся я, делая первый шаг. — Старый Такер одному фокусу научил. Сейчас покажу. Бобы-то у меня как раз на одном из тех островков и запрятаны. Я ведь там и охочусь силками, но это секрет.
Всё, что хочешь могу сейчас Фрону рассказывать. Всё равно только один из нас вернётся сегодня в деревню.
— Да ладно, малый. Какие меж нами секреты теперь? Мы отныне с тобой смертной тайной повязаны. Понимаешь же, что про Патара теперь никому? Даже матери. Даже Единому.
Ага, ага. Так я тебе и поверил. Повязаны…
— Нема матери у меня. А Единый и так всё увидел, но он будет молчать. Он надёжный.
— Это точно, — хохотнул Фрон. — Так что там с болотом? Силки говоришь? На кого ставишь-то?
— Выдры, нутрии, ондатры. По крысам я, в общем.
И, чтобы отвлечь Фрона от ненужных мыслей, я принялся в подробностях описывать свою охоту, само собой умалчивая о важном. Узлы как вяжу, как петли прячу, как жердь изгибаю и прочее. Пусть видит, что я действительно эту часть ремесла разумею.
Само собой, привёл я Фрона не к своей ползанке, на которой недавно вернулся, а к кучерям, где запасные запрятаны. Достал две, выдал малые кусочки коры, что вместо вёсел использую, объяснил, как лёжа на пузе грести — в общем, все свои секреты в этом деле открыл. Охотник только языком цокал и головой качал. Если и были у него раньше сомнения, то теперь в историю мою твёрдо уверовал.
— Можно сначала ногами идти — тут островки с ивами прилично от берега тянутся — а можно сразу ложиться — и ползком на коре между ними. Так меньше запачкаешься.
Подавая пример, я бросил свой кусок коры на муляку и улёгся в него. Охотник повторил всё за мной, и мы двинулись. На удивление, Фрон управлялся с ползанкой не хуже моего. Вот, что значит ловкости с силой навалом. Ой, как не выгорит план мой. Гребу, в дуделку посвистываю — объяснил Фрону отчего панцирников бояться не нужно — а сам весь в поту. И не усталость мне лоб намочила. Вон уже Журавлиные островки показались. Сейчас всё решится.
— Вон там, у сосны мой тайник, — указал я на дальний край острова, когда мы выбрались на берег. — Охотничьи угодья мои, — обвёл я округу рукой.
— Неплохо устроился, — кивнул Фрон. — Тут и рыбы хватает небось. Не знал, что наше болото так скоро с этого края озером обращается.
— Никто не знал. Кроме Такера, — довольно улыбнулся я. — Ты, дядя Фрон, подожди здесь, а я схожу бобы принесу.
Последний толчок. Со мной должен пойти. Нет времени у него потом по островку ползать, мой
