– Может быть. Я обдумываю это, – киваю я.
Ловлю удивлённый взгляд Баунти. А что она думала, я сразу свалю отсюда, как только закончится вся эта рождественская фигня? Да ни черта. Я пойду до конца.
Нам приносят наши заказы, и беседа продолжается. Всё крутится вокруг Рождества, покупки ёлки и другой хрени, которую я терпеть не мог. Так. Я вспоминаю о том, что Баунти что-то говорила мне и я на это согласился. Чёрт. Кажется, я сам себя подставил.
Да, я не верю в дух Рождества. Я не верю в чудеса. Я не верю ни во что из этого. Но если Баунти хочет, я буду верить даже в единорогов, клянусь, я буду верить, но только бы она была рядом со всей этой атрибутикой Рождества. В прошлом я пережил это и даже привык, так что это не проблема.
– Оук, подержи её пару минут, я пока приготовлю ей смесь, – просит меня Уиллоу. Мне приходится отпустить колено Баунти и взять дочь Скота. Улыбаясь, сажаю её на себя, и она тут же обхватывает пальцами край моего свитера.
– Разве он не мило смотрится с детьми? Я бы хотела стать бабушкой, – тянет мама. Я посылаю ей раздражённый взгляд, но все умиляются, даже Баунти.
– Я тоже жду, когда стану бабушкой, – кивает мама Баунти.
– Ты уже бабушка три раза, – напоминает ей Скот, вытирая рот своему сыну.
– Я бабушка твоих детей, а у меня ещё две прекрасные дочери. И я всё жду и жду, – она тяжело вздыхает.
– Мам, прекращай этот спектакль. Всему своё время, – резко произносит Баунти.
– Но я мечтаю. И я загадаю это желание на Рождество.
– Ты же в курсе, что если ты говоришь о своих желаниях вслух, то они не сбываются? – Усмехается Мэнди.
– Мои желания всегда исполняются.
– То есть ты не хочешь детей, Баунти? – Спрашиваю я её.
– Я хочу, но… для этого нужен подходящий мужчина, – она, кусая губу, отводит от меня взгляд.
Это что значит? Что это, мать вашу, значит? Какой ещё ей нужен подходящий мужчина? Я подходящий. Или она не видит во мне отца своих детей? Вот же дерьмо.
– И какой он должен быть? По всему видимому, это не Рас, – рычу я.
– Оук, это невежливо, – пытается остудить меня мама, но я так зол. Я думал, что мы с Баунти на одной волне и я же кончал в неё. То есть, она уже может носить моего ребёнка. А если это так? То получается, что она будет несчастна. Чёрт…
– Хм, какой? Любимый. Не важно, какая у него будет внешность, главное, что он будет точно любимым. Надо рожать от любимых мужчин, – тихо отвечает Баунти. Она не смотрит на меня, и я ясно слышал печаль в её голосе.
– И что нужно сделать, чтобы быть любимым? Следовать твоим глупым сценариям? – Цежу сквозь зубы.
– Оук! – повышает голос папа. Баунти смотрит на меня и в её глазах такой страх. Чёрт.
– Так, ты сейчас мне ребёнка придушишь. Псих, – шепчет Уиллоу и забирает у меня дочь.
– Так что? Он должен быть таким, каким ты его опишешь в сценарии? Рас следовал всем твоим пунктам, но что-то ты не спешишь выйти на него замуж и сделать любимым. Ты взяла паузу, так что твои сценарии дерьмо.
– Оук! – В один голос кричат мне родители. В глазах Баунти собираются слёзы. Я хочу себе врезать.
– Простите, я на минуту. Мне нужно в уборную, – шепчет Баунти.
– Бонни…
Но она встаёт очень быстро, игнорируя Мэнди. Она уходит, чуть ли не бежит, спотыкается о свои ноги.
– Ты рехнулся, Оук? – Зло рычит на меня Рас. – Ты в своём уме?
– Я…
– Ты оскорбил мою дочь, Оук. Снова. Я не намерен на это смотреть. Или ты идёшь и извиняешься перед ней, или вечер закончился для тебя. И я уверен, что твой отец меня поддержит. Твоё поведение перешло все допустимые границы моего терпения, – резко перебивает меня Вуди. Все за столом меня ненавидят. Да я сам себя ненавижу.
– Я извинюсь. Я был не прав, – бормочу я, поднимаясь со стула.
Если бы взглядами можно было убить, то я был бы уже несколько раз убит это точно.
Иду к уборным и открываю дверь в женскую комнату. Баунти быстро вытирает глаза салфеткой.
– Уходи, – подавленно шепчет она.
– Прости меня. Прости. Я мудак. Я приревновал к кому-то, к кому даже не знаю сам. Я…
– Оук, просто оставь меня одну, идёт? – Баунти поворачивается ко мне, и я не могу вынести её потухшего взгляда.
– Нет, не уйду. Мы уйдём или вместе, или будем сидеть здесь до посинения, пока ты меня не простишь, – уверенно говорю я, приближаясь к ней.
– Я не хотел тебя обидеть, клянусь. Я… просто вовремя не заткнулся, Баунти. Я ревную так сильно. Я ревную тебя даже к этому платью, потому что оно ближе к тебе, а не я. Ревную ко всему подряд, даже к прошлому. Я хочу быть всегда рядом с тобой и знать, что ты здесь. Я больше не один. Прости меня, Баунти. Прости меня, – я обхватываю ладонями её лицо и касаюсь влажных дорожек от слёз.
– Я знаю, что у меня дерьмовые любовные сценарии. Ты постоянно оскорбляешь мою работу. Как я могу быть с тобой, если ты не уважаешь то, что я делаю? – Горько шепчет она.
– Я уважаю. Уважаю, Баунти. Я мудак, ладно? Я побью себя сам позже за то, что сказал. Просто я псих. Я безумный сталкер. Я зависнул на тебе и не могу никак успокоиться. Мне сложно говорить о таком, я не умею. Моя работа – это факты, это боль, это насилие, это коммерция. В моём мире нет ничего искреннего уже давно. Я не искал это, потому что хотел всё делать иначе, чем раньше. Прости меня, Баунти. У тебя милые сценарии. Они о том, что я всегда хотел, но не получил. Прости меня, – мягко целую её в губы. Я чувствую, как Баунти оттаивает в моих руках. Чёрт, я, правда, такой идиот. Почему я ей причиняю сам боль, когда ненавижу это? Только я и делаю ей больно. Ненавижу себя.
– Простишь меня? Я готов выбрать ёлку и украсить её. Я не сбегу, не спрячусь на кухне, у меня не будет поноса. Клянусь. Только прости меня, Баунти, – шепчу я. На её губах появляется слабая улыбка.
– Получается, ты меня, вообще, не слушал. Ты уже на это подписался, Оук, – говорит она. А вот что это было. Плевать. Я выдержу.
– Нет, не слушал. Я был полностью убит твоим видом. Я тупею, когда ты такая красивая. Я тупею всегда рядом с тобой, даже когда тебя тошнит.
Баунти смеётся и хлопает меня по плечу.
– Но ёлку ты поедешь со мной покупать.
– Идёт. Я весь твой. Сделаю что угодно.
– Уверен? – Прищуривается она.
– Ты проведёшь меня по всем кругам ада Рождества, но я готов, – киваю я.
– Ладно, прощаю, только прекрати так себя вести. Мне больно от твоих слов, понимаешь? Ты для меня авторитет, Оук. Всегда таким был и когда ты говоришь плохо о моей работе, то я теряю всю уверенность в себе.
– Прости. Больше не буду. Никогда не буду. Я запомнил. Прости. Я не хочу видеть эту боль в твоих глазах, она меня убивает. Прости, – быстро говорю я.
