приказал Дамир.
Иначе не скажешь, столь много волевых ноток обозначилось в его голосе. Покосилась на него и невольно спиной в кресло вжалась.
— Нет, — сжала губы, крепко ухватившись за ремень безопасности.
Если так надо, пусть вместе с ним выдирает меня из салона.
— Тебе надо, ты и иди, — добавила угрюмо.
— Женщина, не зли меня, — протянул в предупреждении Дамир.
Я его злю? Я?
Серьезно?!
Совсем охамел!
— А то что? — гордо вскинула голову, глядя на него с вызовом. — Что ты сделаешь, Дамир? Силой потащишь? Хотя о чем это я? Ты ведь только так и можешь! А знаешь что, иди ты нахрен, Валихалов! — отстегнула ремень. — Если так хочется на ком-то жениться, то иди женись на своей невесте. В конце концов, ты ей уже пообещал, а мне и предложения не делал. И вообще забудь про меня. Мне чужие мужья не нужны, — отстегнула ремень и выбралась наружу.
Дверь закрывать не стала, сразу направившись подальше и от здания, и от того, кто меня к нему привез.
На что только рассчитывал?
Что я тут же проникнусь, растрогаюсь и все прощу?
Тогда он совсем меня не знает.
Как вообще такое можно простить?
Он ведь не просто обручился, а к свадьбе уже готовился, и не отменил ничего! А теперь вдруг непонятно с чего передумал? Ну, конечно. Хотя о чем это я? Я же наверняка его самолюбие задела, потому и бесится теперь. Идет на такие жертвы бедняжка. Которые я, гадина такая, вдруг не оценила. И правда, как я могла?
— Пф… — фыркнула раздраженно, тряхнув головой.
Да пошел он!
Он и пошел.
За мной следом.
Перехватил на втором шаге. Сперва за руку, потом притянул к себе, обвив талию сразу двумя руками. Видимо, чтоб наверняка не отбилась. Я и не стала. Замерла в ожидании. Должно же ему когда-то надоесть так стоять? Правда лучше бы ему надоело разговаривать, ведь не прошло и минуты, как от него послышалось хмурое:
— Я действительно должен на ней жениться.
То есть… вот так просто. Без оправданий и извинений? Должен и все тут?
Настолько в шоке была от подобного заявления, что аж со словами не нашлась. Да у меня вообще резко воздух в легких закончился. А Дамир словно добить меня решил сегодня, добавив:
— Это будет удачный союз во всех смыслах.
— Ну ты и козел… — выдохнула, окончательно сломанная под натиском осознания его слов.
Да как так вообще можно?
Мы ему что, игрушки, которые можно сменить, когда одна надоест?
Да пошел он нахрен в таком случае!
Пусть сам с собой играет, раз так нравится!
Рука отдельно от разума взметнулась вверх, отвесив мужчине самую сильную из возможных пощечин. Собственную руку обожгло болью, на которую я не обратила никакого внимания. Вообще едва ее ощущала. Смотрела на проявляющийся отпечаток ладони на обнаглевшей роже и мечтала прижечь его каленым железом так, чтобы никогда не прошел. На память остался в назидание всем другим.
— Ничтожество! — процедила с ненавистью.
В льдистом взоре отразился лютый холод, но он больше не производил на меня должного впечатления. Да и исчезла эмоция также быстро, как появилась. А в следующий миг показалось, что ему на смену пришло сожаление. Ерунда конечно полнейшая, это все мое проклятое стремление видеть в людях только хорошее, несмотря ни на что. Но на деле нет ничего подобного. Вот и следующие слова это доказали:
— Возможно. Но Теона действительно подходит мне по всем канонам. Воспитанная, покладистая, с выгодным приданым…
— Игрушка, — закончила я за него со злым сарказмом.
— Нет. Для этого я ее слишком уважаю.
Нет, он точно надо мной издевается!
— Ну так и возвращайся к воспитанной и покладистой Теоне, какого черта ты за мной-то бегаешь? Скатертью дорога. Удерживать не буду, обещаю. Могу даже счастья пожелать. Совет да любовь вам.
И если начинала я более-менее спокойно, то последнее почти прокричала. Просто терпения не осталось его слушать. Но то у меня. У него его явно с избытком было. Ибо продолжил он выдавать свои признания в любви к другой с завидным спокойствием.
— Как я и сказал, Теона замечательная девушка. И действительно станет идеальной женой.
Ссссууукаааа!!!
Аж суставы заболели, так сильно я сжала кулаки.
Один из них и запустила ему в рожу. Молча. Со всей дури. До прострелившей запястье боли.
На словесные баталии больше ни сил ни терпения не осталось.
Дышать и то получалось через раз.
И слезы. Эти проклятые слезы опять полились из меня, словно кран открыли. Так больно и унизительно мне еще никогда не было. И как только в одном человеке помещается нежность и жестокость? А главное…
Зачем?!
Он мне все это говорит…
Почему просто не отпустит, если все для себя решил?
Для чего мне знать о том, как он относится к другой?
Ему и того мало. Руки, прежде покоящиеся на моей талии, разжались, а затем мягко обхватили мое лицо, проводя большими пальцами по щекам, стирая слезы. К ним присоединились губы.
— Вот только не мне. Кому-то другому. Потому что она — не ты, ванильная, — прошептали они, сцеловывая каждую соленую капельку с ресниц, после чего мужчина вовсе уткнулся лбом в мой. — И ни одна другая никогда не сможет тебя заменить. Не для меня. Для меня в этом мире давно существует только одна женщина — ты. И только ты. С той минуты, как я увидел тебя в том клубе, все остальные померкли. И если я когда-то на ком-то и женюсь, то только на тебе.
Он говорил, а я по мере его слов все больше удивлялась, позабыв о злости и обиде. Просто смотрела в его глаза, в которых светилась знакомая мне нежность, и удивлялась. Насколько же умело он играет на чужих чувствах. Я ведь почти поверила. На одно ничтожное мгновение. В следующее — рассмеялась. Боль и отчаяние выплеснулись в настоящую истерику. Я смеялась и не могла остановиться. Честно, пыталась успокоиться, но смех накатывал снова и снова. А потом…
Поцелуй.
Отрезал все желание веселиться на корню.
Глубокий, жадный, на грани смертельной пытки. Потому что само прикосновение губ Дамира — это как восхождение на эшафот. А мой стон наслаждения — лезвие гильотины. Поддалась, да. В последний раз. Чтобы запомнить и не забывать сотворенное предательство. Ядом останется на моих губах. Чтобы больше никто
