смысл! Всё!
Я многозначительно постучал себя пальцем по лбу. Похмелье сопровождалось головокружением и сухостью во рту.
С минуту где-то висело мрачное молчание. Адам перевёл дух и уже спокойно произнёс:
– Итак, я изучил книгу от корки до корки. В ней много чего представляется мне интересным с точки зрения закона и всего такого прочего, но всё это не вяжется никоим образом с Мэтью.
– Ты просто не там копаешь.
– Нет, Макс. Я нахожу это странным. Зачем бы Мэтью понадобился учебник по юриспруденции?
Я зевнул.
– Он мог взять его случайно. Мог взять в начале прошлого семестра и забыл вернуть.
– Нет, нет, нет! Не то! – распалённый, Адам вдруг остановился, его глаза сверкнули медью. – Блестящая идея, Макс!
Я нагнал очкарика уже у входа в роданфордскую библиотеку. Еле успел напялить на себя кое-какую одежду.
– Я бы хотел вернуть эту книгу за студента, с которым произошёл несчастный случай.
Служащий тоскливо глянул через стол в сторону Адама, но тут же удивлённо вздёрнул брови.
– «Юридический справочник»? Вновь не пригодился?
Адам поправил очки.
– Не понял вас, сэр.
– Говорю, только позавчера эту книгу взяли, а уже сегодня её возвращают.
– Позавчера? – дыхание Адама участилось.
– Я так и сказал, – дежурно заметил библиотекарь.
– И брал её Мэтью Ройс?
– Дайте-ка взгляну, – пожилой мужчина полез в журнал. – Так-с… Пятница – «Большой юридический справочник». Мистер Мэтью Ройс. Да, щекастый такой. А что-то случилось? Отравился нашей похлёбкой?
– Почему вы сказали «вновь не пригодился»? – в возбуждении потребовал ответа Адам.
Сотрудник вернулся к журналу, перелистал страницу.
– Позавчера утром Мэтью Ройс брал учебник по Ранней республике, в обед он вернул его и взял юридический справочник. Вот я и говорю – опять не пригодился. – Мужчина одарил нас чопорным взглядом.
– Теперь что-нибудь понимаешь? – спрашивал я по пути в столовую.
– Только одно – мне нужен твой фотоаппарат.
Ответ меня огорошил.
– Для чего?
– Чтобы сделать снимок.
– Какого плана?
– Ещё не решил. – Адам резко выдохнул. – Во всяком случае, это отвлечёт меня от гнёта кое-каких мыслей.
– Да пожалуйста, – зевнул я. – Найдёшь – твой.
Импортный Canon S-II прислал мне отец на моё восемнадцатилетие. Я, кажется, один или два кадра сделал, потом забросил камеру куда-то в шкаф и до сей поры позабыл о ней. Старик думал подкупить меня новенькой японской игрушкой.
Адам быстро разыскал фотоаппарат, но почему-то не спешил его применять. До обеда мы лопатили учебники и конспекты. Камера, как верный пёс, пролежала рядом с Адамом всё это время.
– Пожалуй, это сгодится, – вдруг произнёс он тихо.
Я понимал, что это не ко мне обращение, а к японцу. В обед Адам пропал и объявился только перед самой репетицией с длинным свёртком под мышкой.
– Это ещё что? – спросил я.
– Как что – топор! – удивлённо ответил Адам, считая, что я должен был непременно догадаться.
Я залез в ящик, куда белобрысый только что запрятал свёрток, и развернул бумагу. Это и в самом деле был топор.
– Где ты его взял?
– В лесниковом сарае.
– Зачем?
Адам тронул очки.
– Чтобы сфотографировать, – сухо сказал он.
– Я с тобой вместе больше не ночую. – Я скорчил испуганную гримасу и поспешил прочь.
Нас затолкали в павильон на генеральную репетицию спектакля, где я только и думал о топоре и предстоящей ночи, и распустили по койкам глубоким вечером. Я впервые не ходил на воскресные танцы. С меня было довольно. Когда я отворил дверь в комнату, меня окатило ядовито-красным светом. Наша спальня неожиданно превратилась в фотолабораторию. Адам стоял на коленях и полоскал в кюветке лист бумаги.
– Немедленно закрой дверь!
Я поспешил выполнить приказ.
– Осторожно, не наступи.
И это ко мне, тупице, относилось. Настольная лампа была прикрыта красным пластиком, рядом с ней лежали несколько снимков топора в разных ракурсах. Я на всё это глянул и сказал:
– Разбуди меня, когда в себя придёшь.
Адам разбудил меня спозаранку.
– Где топор? – спросил я испуганно.
– Там, где ему и положено быть – в сторожке. Одевайся.
Я огляделся. Ни ванночек, ни красного света. Обычная наша комната. Словно в дурном сне всё привиделось.
Адам уже был одет. Ему вдруг потребовалось отправить письмо, и я должен был непременно его сопроводить. Учитывая, что, кроме тётки в Бергене, писать ему было некому, я позволил себе поинтересоваться именем адресата.
– Я провожу эксперимент, Макс. Не задавай лишних вопросов до объявления результатов.
– Скажи мне только, в конверте – снимок топора? – спросил я без всякой задней мысли.
– Разумеется. Я всю ночь на это потратил, – ответил Адам на полном серьёзе.
Я присвистнул. Мне всё же удалось взглянуть на конверт, но там был совершенно незнакомый мне лондонский адрес с ничего не говорящим именем. Почта открывалась через полчаса, однако белобрысый нёсся, как планёр «Гамилькар», доставлявший срочный груз.
– Куда мы так спешим?
– Чтобы нас не опередили.
Я вздёрнул брови и ухмыльнулся:
– А, кажется, понял. Ты участвуешь в конкурсе на лучший снимок топора?
Это могло быть правдой. Однажды Адам посылал заявку в газету, разыгрывавшую двадцать фунтов. Нужно было нарисовать слона – в том виде, в каком его представляли себе в Транспаданской Галлии в дохристианские времена. В распоряжении газеты была какая-то гравюра, которую по завершении конкурса опубликовали. Рисунок Адама разнился во всём с той напечатанной нелепостью. Адам послал письмо в редакцию с упрёком, что их гравюра сделана в Средневековье, а не до Рождества Христова, но ответа, как и я на свой последний вопрос, по сей день не дождался.
На подходе к деревне мы нагнали неспешно идущего Джо. Когда его силуэт с ёжиком из башки только нарисовался, мне показалось, Адам выдохнул, даже сбавил ход. Я решил, что он не хотел выдать нашей спешки. Однако едва мы сравнялись, Адам споткнулся обо что-то в траве и неуклюже повалил хилое недоразумение Джо.
– Чёрт! О корни споткнулся. Макс, помоги Джо.
– Ты цел? – сказал я, протягивая руку.
– Как будто бы, – буркнул Джо.
Адам подобрал рюкзак Джо, отлетевший вперёд, и передал его владельцу.
– Спасибо. Вы тоже в деревню?
Я кивнул, но Адам хмуро покачал головой.
– Мы после пробежки, – сказал он.
– А, ясно. Потороплюсь, чтоб на занятия успеть.
Джо отчалил.
Адам задумчиво направился обратно к университету.
– Мы же на почту шли.
Мой друг в смятении глянул на меня, а затем сказал странную фразу:
– Как считаешь, отец гордился бы мной, если бы я не сел в ту лодку, а пошёл бы с ним в Сопротивление?
– И погиб в неполные десять лет? – Я покачал головой и, поразмыслив, добавил: – Нет, он бы себя и мёртвого
