приезжал, малость перебрали. Ну ладно, ради тебя…
Самарин достал рюмки, закуску, Нефедов торопливо разлил водку, поднял свою рюмку и, не чокаясь, выпил.
— «Догадывался»! Слушай, ты еще и неплохой актер! А мне заранее посоветовал поддержать кандидатуру Бахметова, напеть боссу, что он «то, что надо». Почему ты не взял меня в свою новую фирму? Почему…
— Потому что у тебя жена, дети. А еще — видишь, что с моей новой фирмой произошло? — Самарин выпил, закусил вчерашним огурцом, с минуту сосредоточенно жевал, а потом добавил: — Я хотел, чтобы у тебя все было хорошо, и все дела.
— Как это хорошо, Паша?! — закричал Нефедов. — Я же дерьмом себя чувствую! У нас все там дерьмом себя чувствуют! Понятно, кто сжег твой склад, понятное дело — эти сделки были подстроены, но ведь ни хрена же не докажешь! Ну и каково мне, да и всем нам работать на Булыгина?!
— Знаешь, Игорь, я чувствовал, что-то такое может случиться, но… подумал — да ведь снаряд два раза в одну воронку не падает. И рискнул, пошел до конца.
— Лучше б ты тогда, в 99 — м, пошел до конца, а не прятался в Испании! — запальчиво сказал Нефедов, наполняя рюмки. — Может, и сейчас занимались бы спокойно своим делом.
Самарин усмехнулся, пожал плечами:
— Я и шел до конца. Объездил всех друзей, знакомых. Никто миллиона не дал. Выяснил, что суд действительно скоро состоится, разрешение на строительство выдано незаконно. Ты видел Флягина, знаешь, что за человек. А когда Руслан отказался помогать… Я уехал в Испанию. Не рассказывал, что потом, в Москве, меня встретили у подъезда два головореза с «пушками»? Нет? Люди Булыгина спасли. Я ему нужен был.
— Нет, не рассказывал… Кстати, Бахметов ушел, он тоже тебя уважает, хотя вряд ли когда-то скажет про это. Но после пожара на твоем складе ушел руководить своими супермаркетами. Булыгин меня назначил пока что, а мне тошно, Паша, понимаешь, тошно смотреть на него!
— Успокойся, Игорь. Я говорил с Мишкой, он продаст мою дачу, процентов не возьмет, расплачусь с долгами, буду и дальше работать, но осторожно, наверняка, есть у меня идеи.
— Ты простишь это?!
— Я не бандит. Какое-то следствие ведется, может, они что-то выяснят. Но если в 99-м у меня не было ничего, сам знаешь, только квартиру купил, отремонтировал, обставил, да и не мне одному она принадлежала, то теперь есть моя дача. Ее можно продать и поправить дела.
— Ну ты даешь, Паша!
— А ты бы что сделал?
Они выпили еще по рюмке, Нефедов, глядя на давнего приятеля, немного успокоился и заторопился на службу. Теперь он главный в фирме, долго мечтал об этом, понимая, что мечты его никогда не осуществятся. Но вот случилось чудо, а радости никакой, более того, противно ехать в офис, где все, от уборщицы до него самого, сочувствуют Паше, думают, как помочь ему. Да и с партнерами возникли проблемы, даже те магазины и фирмы, с которыми уже были подготовлены контракты, после пожара на складе Самарина перенесли их подписание под разными предлогами на более поздние сроки. Перспективы были совсем не радужные, а Булыгин требует улучшения работы. Какая уж тут радость…
Самарин проводил его до машины, сказал, что рад был увидеться, пожелал удачи в делах. Странный он парень, этот Паша Самарин. И вправду — не от мира сего. За что ни возьмется, все получается, а потом полный крах! И раз так было, и два… Дачу продавать собирается… А так гордился ею!
Так думал Игорь Нефедов, направляя свой джип к Лобне. А Самарин вернулся на кухню, взял мобильник, позвонил в офис Лене.
— Привет, как ты?
— Нормально, а ты?
— Только что Игорька проводил, приезжал с извинениями. Лен, чего ты там торчишь? Возвращайся домой.
— Надо было послать его подальше!
— Да ладно, он-то при чем? Я жду тебя, Ленка.
— А я жду Влада, у него сегодня было важное свидание, уже едет, звонил, как узнаю, что там у него получилось, так поеду. Ты жди меня, Паша.
— Ничего он не узнал и миллион баксов не привезет тебе. Какой смысл в этой возне, Лена?
— Есть смысл, понял? Это ты лапки кверху и…
— Я тебя тоже люблю.
— Ох, Паша… Сидишь себе на даче, ну так и сиди, не мешай мне вытаскивать тебя из болота!
— Ладно, не буду. Ты помни, что твой бегемот ждет тебя дома, и не задерживайся. Пока.
Самарин бросил телефон на стол, налил себе водки, задумался.
— Ну вот и моя дача, Мария Рубеновна. Видели, как я ее назвал?
— Да уж видела. Спасибо, Паша, что привез меня в Москву, что дачу назвал именем внучки. А еще за то, что покатал по городу. Изменилась Москва, что и говорить. Совсем европейский город. Но вот скажу тебе крамольную мысль: все мы когда-то хотели увидеть Нью-Йорк или Париж, не думая о том, что, кроме Бродвея или Елисейских полей, это просто крупные города, есть там престижные районы и есть совсем убогие. Так это я к чему? Скажу тебе прямо, мне больше нравилась Москва советская.
— Я понимаю, Мария Рубеновна. Людям нравился старый Арбат, не любили Новый. А мне он очень нравился. Но теперь и я не в восторге от другой Сретенки или Тверской. Проходите в гостиную.
— Нет уж, пойдем на кухню, Паша. Раз уж я снова в Москве, так следует на кухне выпить водочки, закусить огурчиком или грибками, вот она и будет настоящая Москва, хоть мы и в Подмосковье. На кухню, Паша, на кухню!
Он быстро перенес выпивку и закуски на кухню, Мария Рубеновна помогала ему. Да и вообще она не чувствовала себя стеснительно, и это радовало его. Выглядела старушка через два года после гибели любимой внучки не ахти.
— Сперва — за Габи, царство ей
