полевые цветы самых разнообразных оттенков, похоронив ее на импровизированном лугу.
Он стряхнул боль в руке и опустился на пол напротив нее, согнув колени, а стеллаж из ДСП впился ему в спину.
— Надеюсь, ты не причинил ему вреда, — сказала Уайатт, глядя в пол. — Ты не можешь просто так убивать людей, которые тебе не нравятся. Это не Уиллоу-Хит.
Питер только фыркнул в ответ, взял с ближайшей к его голове полки магический кристалл и заглянул в него. Он ожидал увидеть свое собственное отражение, смотрящее на него — изображение стража смерти, перевернутое вверх ногами из-за изгиба стекла. Вместо этого, все, что он увидел, — это пару карих глаз с прищуром. Он поднял взгляд и увидел, что Уайатт наблюдает за ним, а копна ее волос цвета меди откинута на одну сторону.
— Что ты сделал с Брейденом?
— Я был предельно вежлив, — заверил он ее и поставил стеклянный шар обратно на подставку. — Я сказал ему, что магазин закрыт.
Уайатт не выглядела убежденной.
— У тебя рука кровоточит.
— Правда? — Он осмотрел поврежденную кожу на бледных костяшках пальцев. — Я никогда не умел обращаться со словами.
К его удивлению, она издала смешок. Яркий, как вспышка, он угас так же быстро, как и вспыхнул.
— Если Мика умрет, — сказала она, — это я его убила.
Питер ничего не ответил. Вместо этого он наблюдал, как она сорвала колокольчик и начала срывать лепестки один за другим. Тонкие голубые лепестки порхали вокруг нее, как дождь. На него нахлынули воспоминания о том, как они были детьми: Джеймс выслеживает паука в зарослях клевера, а Уайатт срывает лепестки с желто-белой маргаритки: «Любит? Не любит? Любит?»
— Держу пари, ты чувствуешь себя довольно нелепо, — продолжила она. — Все это время ты обращался со мной так, словно я беспомощная слабоумная, которая понятия не имеет, что делает. В конце концов, оказывается, что я все это время была способна нанести тебе смертельный удар. — Последний лепесток опал. — Тебя это не пугает?
— Пугает, — сказал он, и это было правдой.
— Ты мог бы и солгать, — раздраженно ответила она.
— Что бы ты хотела, чтобы я тебе сказал? Что я не лежу по ночам без сна в страхе перед концом? Что я никогда не встречал никого, кто мог бы делать то, что делаешь ты?
— Ужасные вещи.
— Ужасные, — согласился он. — Красивые. Совершенные.
Она нарвала целую пригоршню цветов, обхватывая пальцами бледно-голубые соцветия, от стебля до тычинки. Сжимая их в кулаке. Когда она разжала пальцы, цветы на ладони превратились в пепел. Его пульс ускорился при виде этого — мощь, грубая и настоящая. Никаких трюков, никаких смесей, никаких размолотых костей. Просто Уайатт.
— У нас был план, — сказал он. — У Джеймса и у меня. Он собирался прийти за тобой. Я не мог уйти незамеченным… на меня всегда было устремлено слишком много глаз. Но мы подумали, что если кто-то из нас сможет добраться до тебя, все будет в порядке. Мы ведь заключили соглашение, помнишь? Мы всегда будем втроем.
Она стряхнула пепел с рук, наблюдая за ним краем глаза.
— Мы должны были встретиться у часовни на закате. Джеймс пришел туда первым. — Было странно выкладывать ей голую правду, которую он так тщательно и так долго скрывал. — К тому времени, когда я нашел его, он уже умирал. Он проглотил какой-то яд. Не знаю, что это было, но его губы были бесцветными. Кончики пальцев посинели.
Она скривилась в гримасе.
— Кто мог такое сделать?
— Кто-то, кто знал нас достаточно хорошо, чтобы думать, что мое бессмертие перейдет к Джеймсу. — Воспоминание было похоже на перелом кости. Он не был уверен, что он когда-то заживет должным образом. — Ему дали нож и послали вырезать мое сердце.
Уайатт выглядела ошеломленной.
— Джеймс никогда бы так не поступил.
— Он и не поступил.
«Вместо этого он умер», подумал Питер, и у него перехватило горло. Не имело значения, что он не сказал этого вслух… Уайатт прекрасно поняла, что он имел в виду.
— Тот, кто отравил Джеймса, убил бы двух зайцев одним выстрелом, — сказала она. — Если бы у него получилось, зверь удовлетворился бы подношением, а Джеймс стал бессмертным. Той ночью у костра ты сказал, что благодаря твоему дару смерть не коснется никого из твоей семьи, пока ты жив.
— Это была ложь, — напомнил ей Питер, думая о своей матери, — как мы выяснили в роще.
— Но Джозеф Кэмпбелл мог этого не знать.
Правда легла на них тяжелым камнем. Отец Питера предпочел вырезать себе сердце, чтобы не дать сыну умереть ранней смертью. Он заключил сделку с самим дьяволом, причем ценой своей жизни. Казалось невероятным, что обратное может быть правдой… что отец скормит своего единственного сына волкам в пустой погоне за властью.
Уайатт, сидевшей напротив, открылось совсем другое.
— Вот почему зверь хотел, чтобы я убила тебя, — сказала она. — Именно об этом он и говорил в тот день в роще. Джеймс не мог пойти на это, и если это был не он, то это должна была быть…
Она замолчала, и в наступившей тишине он услышал то, что она боялась сказать. Это должна была быть я. Уайатт Уэстлок, которая любила его всю свою жизнь, даже когда он не просил ее об этом. Уайатт, которая предала бы его земле до того, как это было сделано.
Голосом, в котором не было ни капли решимости, он сказал:
— Может, я и не убивал Джейми, но его кровь на моих руках.
Уайатт моргнула.
— Нет, это не так.
Она выпрямилась и скользнула к нему. Складское помещение было тесным и вызывало клаустрофобию, и ей пришлось протиснуться между его коленями, чтобы оказаться поближе. Проведя кончиками пальцев по его напряженным челюстям, она заставила его посмотреть ей в глаза.
— Это не твоя вина, Питер.
— Разве нет? Я мог бы спасти его. Я знал, чего это стоило. Вместо этого я держал его на руках, когда он умирал. Я похоронил его в роще, а потом отомстил. Они нашли меня у его могилы — семеро пришли в часовню помолиться — а я сбежал, как трус. Я завел их в самую темную часть леса, где спит вдова. Они хотели вечности, и я дал им ее.
У нее перехватило дыхание.
— Хорошо.
— Не надо. — Он схватил ее за запястья и усадил на корточки. В его груди закружился вихрь сожаления. Он подумал о годах молчания в подвале, о звере, шепчущем в его голове: «Ты остался ради нее, ты сохранил ей жизнь, и как она отблагодарила тебя?
