морды, замерли. Ой, как мне всё это не нравится, чуть не взвыл я, встряхнулся и потопал по облакам. Ну, по мосту, но выглядело как по облакам. Дотопал до замка — крассивый, зарраза. И ворота настежь. И ни души.
— Бугагашеньки! — заржал я. — Это меня что, напугать пытаются? Ну попытку оценил, — хмыкнул я, и уже весело вошёл в замок.
И потопал на второй этаж, где этот Хонсюдзин трон задом и протирал, согласно прицелу Ленки. Обстановочка, кстати, скорее европейская, отметил я. И даже скорее нашенская, чем забугорная, озадачился я, видя лари и тяжёлые стулья. Ну… разберёмся, распахнул я тяжёлые двери в зал.
И… ну натурально — фаломорфировал! Потому что…
— Здравствуй, Кащей Бессмертный, Мудрый, Судья Мёртвых, Меднобородый, Царь Подземного Царства, — произнёс из под гладкой маски молодой на слух и довольно приятный голос. — Добро пожаловать. Я ждал тебя, — продолжил голос.
— Ты — Кащей! — офигело тыкнул я в фигуру пальцем.
Потому что я… чувствовал, что на троне — я. Не совсем, не так, но похоже! И в небывальщине я чувствовал то же, не верил, думал, с ума схожу, болван!
— Не-не-не, — очень ехидно ответил тип на троне, помотал пальцем, поднёс руку к маске и снял её.
И рожа — Кащея. Почти безносая, с ядовитой зеленью глаз… но без короны. И… поупитанее, поживее кожей, отмечал я.
— Ты — Кащей, — тыкнул в меня пальцем Кащей. — А я избавлен от этой ноши. Я теперь просто царь островка, Хонсюдзин, — широко улыбнулся он.
— Не понял. Интересно! — последовал крик души прям из середины меня.
— Интересно, да, — хмыкнул… наверное всё же Хонсюдзин, потому что Имя стало моим. — Вообще, Кащей, — усмехнулся он, — я первое время возмутился. Сильно. И думал тебя наказать…
— А меня-то за что? — возмутилось моё бессмертие, приходя в себя. — Нашлось наказальщиков, — забурчал я. — Наказалку обломаю, блин!
— Я же сказал — думал. А потом понял — ты подарил мне свободу. Да и не сам присвоил Имя, не смог бы. Кто? — с очень знакомым интересом спросил он.
— Берегиня, — не стал кривляться я.
— Поня-а-а-атно, — протянул он. — Да, тогда совсем всё сходится. Только… а кто твоя половина? У неё нет Имени.
— Потому что таллид мёртв, — хмыкнул я. — Жив только мной и во мне, без имени и себя.
— Таллид? — на что я кивнул. — Дух железа с севера Африки, недотитан. Вот оно как всё повернулось.
— Стопэ! Это что за фигня?! Ты всё понимаешь! А я нихрена не понимаю! Неинтересно! — возмутился я.
— Справедливо, — подумав секунду выдал он. — Твоя жена там? — потыкал он в окно, явно спрашивая не про то, есть ли там кто, а кто есть там. — Я и мои слуги, жёны и рабы не причинят вам вред, если вы не нападёте.
— Мы — тоже, — ответил я, на что Хонсюдзин кивнул.
И, через пять минут было… знакомство семейств. Просто звиздец какой-то! У этого деятеля был гаремище на дюжину персон! Люди, металюди, нечисть! Сидха, блин, с островов! Рыжая, зеленоглазая, в коже и с острыми ухами. Не эльф-металюдь, а натуральная сидха, нечисть-полубог, или типа того!
Хотя жены прототипа просто представились, да и расселились по углам.
— Так, — собрался я, создал нам с Ленкой диванчик из тросов. — Воевать мы не собираемся.
— А зачем? Нам вроде делить нечего, — пожал плечами Хонсюдзин. — Или ты биться пришёл?
— Я что, Дурак? — возмутился я.
— Знаком? — страдальчески сморщился собеседник.
— Угу, — страдальчески сморщился я.
— А зачем ты пришёл? Я думал — познакомиться-поговорить о твоей ноше.
— О ноше — интересно, — не стал спорить я. — Но на кой, извиняюсь, хрен, ты спёр моих партнёров?
— Чего? — вылупил на меня глаза собеседник.
— Эльфа и двергу, партнёров наших… — уже сомневаясь выдал я, под неуверенные кивки Ленки.
— Дверги — альвы Скандинавии? — произнёс Хонсюдзин, на что мы кивнули, а одна из его жён сделала согласный жест, поклацав по явно сетевому терминалу. — Не пёр я никаких двергов. Да и эльфов, — отрезал он. — Лирин со мной добровольно и…
— По любви, — выдала ушастая, согласно махая ухами.
— Ничего не понимаю, — признал я.
— Я — теперь тоже, — признал он. — Давай разбираться.
— Давай.
Стали разбираться, жёны эти многочисленные подключились. И выходила такая фигня: этот дохлый самурай нас… налюбил. То есть, умирал, ну и навешал лапши на ухи. У самурая нет цели, только путь. И путь назвиздить перед смертью, да уж.
— Видимо вассал этого, — сморщился Хонсюдзин, — придурка. В моё время такие и родиться-то не могли, — в сердцах отметил он.
— Ну да, сдохли бы во младенчестве, — хмыкнул я.
— Именно. А дракон…
— Червяк!
— Ну да, — хмыкнул он. — Один на Окинаве. И умер, вроде, недавно.
— Точно умер. Возвращается, муж мой, — подала голос сетевая жена.
— В общем — понятно, — хмыкнул он.
— Ну да, — признали мы с Ленкой хором, хмыкнув.
— А почему к Кащею с этим обратились? — заинтересовалась Зелёнка.
— А потому, Елена, что он — может меня убить, — развёл руками Хонсюдзин. — Совсем и окончательно. А у придурка в свите есть пророки…
— Этот меня тоже, — потыкал я в этого. — Довольно просто, как и я его. Ох, крутит небывальщина… — покачал я головой.
— Всегда крутила, — вздохнул Хонсюдзин. — В общем — сам понимаешь. Не Иван, — ржанул он.
— Да уж понимаю. Ну, хоть познакомились, и то неплохо.
— Неплохо. Но, раз уж ты тут… я тебе должен, Бессмертный.
— Эммм…
— Имя — это Ноша. Судья. Бессмертный. Царь. Это не слова.
— Царём — не хочу.
— А… а может, и вывернешься, — прищурился собеседник, колебля небывальщину. — А что за аспекты Имени ты принял?
— А я знаю, какие они были? — отпарировал я. — Ну интересно — это понятно.
— Это и без имени так. Интересно, — хором выдали мы.
Начали разбираться: ну Судья — это то, от чего не “откосить”. Сама суть. Бессмертие — туда же. Мудрость… ну не знаю, я как-то дурак временами, хорошо, не Иван. Да и тот, кто был Кащеем… ну не дурак, но и не мудрила непогрешимый, факт. Хотя тут чёрт знает. И ряд стремлений: к равновесию, справедливости там, хотя прямо скажем — они просто нормальны для разумного. А не свинотраха или упыря какого.
Я вот в упор “ноши” особой не видел, но Хонсюдзин хамски давил многотысячелетним авторитетом, утверждая, что я ещё молодой да ранний. Ну, посмотрим, не уверен.
Кстати, довольно интересно оказалось с его новым Именем. Я, Зелёнка, да и все думали — какой-то хрен с Хонсю, всё понятно. А на деле оказалось, что он Хон Сюдзин, костяной узник, блин. Это всё нихонские иероглифы и вообще — развели у себя
