прилавок с подсохшими бутербродами с маслом и сыром и песочными пирожными, которые были бы гораздо лучше, если бы их делали из обычного печенья из бумажных пачек, склеивая сливочным маслом. Но отлучаться с рабочего места надолго Света не могла, так что пришлось довольствоваться, чем есть. Жидким и невкусным кофе и шоколадкой, которую я принес с собой на всякий случай. Потому что на рынке, где я работал практически каждое утро, вообще не было никаких проблем со сладостями. Были бы денежки.
Мы болтали. Я аккуратно и в порядке трепа выспрашивал у Светы всякое разное как про наших конкурентов, так и про состав худсовета. Она сплетничала охотно, я задавал наводящие вопросы, смеялся в тех местах, где нужно было смеяться. И мысленно добавлял заметки в свою тетрадку-досье. Надо будет, когда вернусь домой, обязательно записать это все. В принципе, я уже не сомневался, что первый этап мы нормально проскочим, а до концерта успеем отрепетировать еще пару песен из тех, которые сочинил Кирюха, и у нас получится вполне цельное и бодрое выступление.
Но знать функционеров организации, в которую я собираюсь впихнуть своих подопечных, в любом случае нужно.
* * *
Астарот нервно трепал пряжку своего чешуйчатого жилета из кусочков кожи. Вид он имел ожидаемо-хмурый и недовольный. Кто-то опять посмел принять решение без его участия. В принципе, в чем-то он даже был прав в своем недовольстве, название и впрямь следовало обсудить. Но очень уж мне не хотелось опять устраивать этот кошачий концерт на пустом месте, так что я отложил разбирательство на последний момент. Когда точка невозврата уже будет пройдена.
— Я все равно не понимаю… — хмуро пробухтел он.
— Астарот, остынь, в том-то и дело, что я не собирался менять название, я его просто сократил, — сказал я.
— Ну и нафига? Теперь же стало совсем непонятно! — возмутился он. — «Ангелы Эс»… В каком смысле — Эс. Света? Социализма? Селедки?
— Сервелата! — подсказал Бельфегор. Бегемот потер живот и огляделся, как будто в поисках еды.
— Братва, давайте без резких движений только, — я поманил их пальцем, типа, собираюсь по секрету что-то рассказать. Они послушно сомкнулись головами, а я зашептал. — Мне Клэр по секрету сказала, что в худсовете есть чуваки с православием головного мозга. И всякие там намеки на сатану они терпеть не могут. Так что считайте, что это не смена названия, а шпионский псевдоним. Чтобы получить членство в рок-клубе.
— Православие головного мозга… — хихикнул Бельфегор. Его смена названия встревожила как-то не особенно. Кажется, он был только рад, что слово «сатана» больше там не присутствует.
— Но почему ты с нами это не обсудил? — снова повторил Астарот свою обоснованную претензию.
— Просто не успел, — соврал я. — Я только вчера узнал, так что по-быстрому переписал заявление. Астарот, ну прости, правда! Ничего не изменилось, считай это простой бюрократической формальностью. Сатана же отец лжи, он такое одобряет.
Я скрючил пальцы, изображая страшные когтистые лапы.
— Вползти в дом коварной змеей, втереться в доверие сладкими речами… — жутким шепотом проговорил я. — И хватит об этом уже, вам сегодня надо выступить так, чтобы этому худсовету крышу сорвало, ясно вам?
— А почему мы двенадцатые? — спросил Кирилл.
— Потому что тринадцатое место забили блатные друзяши «Цеппелинов», — я развел руками. — Я просил, чтобы нас последними поставили, но у Яна более волосатая лапа. Так что мы выступаем предпоследними, что тоже неплохо. Так, встаньте, я на вас посмотрю!
Я отошел на пару шагов от своих говнарей, которые уже выглядели не то, чтобы прямо совсем плохо. Бес сработал практически гениально. По ассиметричным пестрым жилеткам из кусочков разноцветной кожи было очень сложно определить, что когда-то они были отрезанными голенищами найденных на свалке сапог. Швы были задекорированы металлическими заклепками, застежки у всех сделаны по-разному — с ремнями и пряжками, цепочками, вычурными каким-то пуговицами. Кто бы знал, чего мне стоило убедить моих говнарей сменить расписанные авторучкой и фломастерами стремные джинсы на простые черные брюки и рубашки. Кириллу, как единственному, не имеющему длинной шевелюры, на голову повязали бандану. А Астароту, как солисту, Бес на выступление дал погонять грубую кожаную шляпу, и теперь он был похож на какого-то не то пирата, не то адского лодочника. И вроде шляпа не треуголка вовсе.
— Погодите-погодите, стойте так! — раздался за моей спиной голос Ивана. — Сделаю фото для истории!
— О, привет, Иван! — я пожал журналисту руку. — Не думал, что ты придешь, я просто так тебя уведомил о прослушивании.
— У меня свой интерес, Вова, — он подмигнул. — Так что совмещаю приятное с полезным. Отлично смотритесь, прямо как труппа адского цирка. Гримироваться не будете сегодня?
— Нет, решили, что не надо, — за всех ответил Бельфегор. — Это же только прослушивание.
— Удачи, парни! Уделайте там всех! — Иван снова подмигнул. — Буду за вас болеть из зала. Вова, может ты тоже со мной?
— Да, пожалуй! — я повернулся к своим «Ангелам», поманил их к себе, облапил всех за плечи. — Все будет круто, братва! Давайте там, зажгите по-взрослому!
Мы с Иваном просочились в почти пустой зрительный зал. Само прослушивание должно было вот-вот начаться, худсовет в полном составе уже сидел на втором ряду. На втором — чтобы можно было вальяжно сложить ноги на первый.
На сцене юные волосатики под первым номером немного суетливо готовились.
Входная дверь снова приоткрылась, и в зал проскользнула Ева. В скоромной юбке в складку, белой блузке, застегнутой по самую шею и в очках с простыми стеклами. Постояла несколько секунд, привыкая к полумраку. Увидела меня и Ивана и пробралась сквозь пустой ряд и села на соседнее кресло.
— Прости, я опоздала! — сказала она после поцелуя. — Автобус в аварию попал.
— Ерунда, еще ничего не началось, — я обнял девушку за талию. — Рад тебя видеть.
Крайний справа ходсоветовец обернулся и посмотрел на нас. Квадратная челюсть стала еще квадратнее, он недобро прищурился, надолго задержав на мне взгляд.
Не Еву смотреть не стал.
Не очень хорошо, я надеялся, что как раз его на прослушивании не будет, он вроде как должен был в Закорск уехать сегодня, у него и его «Цеппелинов» там концерт.
Планировался.
Ладно, Ева говорила, что он мужик широких взглядов, и не позволит каким-то там личным делам повлиять на его объективность.
Волнуюсь? О, да!
Хотя, казалось бы, тут уже все решено и очевидно. Репетировали ребята две недели чуть ли не каждый день, выглядят они, наконец-то, не как обсосы из-за гаража, песня у нас с сюжетом, смыслом и даже историческим прототипом.
Что может пойти не так?
18 декабря 2023 года.
* * *
Друзья, первая часть истории на этом заканчивается, но это пока еще только начало пути, и вторая часть
